– Все-таки болезнь? – спросил Удалов.

– Любое ненормальное состояние организма мы зовем болезнью, хотя на самом деле тут вовсе не болезнь. Это защитная реакция. Я убежден, что в отдаленном прошлом, в конце кайнозоя, когда наши еще примитивные предки были беззащитны перед страшными хищниками, эволюция сделала человеку подарок: в момент смертельной опасности он становился невидимым!

– Так чего же он потом снова видимым стал? – спросил Корнелий. – Гулял бы себе!

– Невидимость имеет недостатки, – возразил Лев Христофорович.

– Имеет, – согласилась Ксения.

Невидимость ей уже надоела, тем более что пока оставалось неясным, как ее использовать в хозяйстве.

Минц продолжал:

– Мне удалось выделить несколько молекул активного компонента. Сейчас мы поместим его в питательный раствор, и надеюсь, что через несколько дней получим достаточно вещества, чтобы начать работу над антидотом, то есть лекарством от невидимости.

– Ты с ума сошел, Лев Христофорович! – воскликнул Удалов. – На что ты обрекаешь нашу семью?

– Можно подумать, что это я запугал твою жену чуть не до смерти! – обиделся Лев Христофорович. – Если ты мне не доверяешь, то можешь отправить Ксюшу в Москву или даже в Токио.

– А помогут?

– Кто знает! Наука с этим еще не сталкивалась… Но скорее всего, вокруг этого дела, то есть Ксении, столкнутся интересы крупных финансовых и политических группировок. Ее разберут на атомы и забудут собрать обратно.

– Шантаж! – подвел итог дискуссии Удалов. – Пошли, Ксения, домой. Нет в мире правды!

Минц пожал плечами и крикнул им вслед:

– Вернетесь ко мне – куда вам еще деваться, бедные вы мои!

Но Удаловы его уже не слушали…

Когда в дом приходит горе, то семья зачастую как бы закукливается, отгораживается от внешнего мира и старается пережить беду в изоляции. Так и Удаловы. Даже Минц, считавший себя другом Удалова, не мог понять, что семья ищет спасения в самой себе. Поэтому, проводив взглядом несчастных соседей, он принялся рассуждать далее.

Возможно ли, чтобы всемогущая природа ограничилась только изобретением невидимости для своих беззащитных фаворитов? Или природа придумала что-то еще? Например: жертва, спасаясь от хищника, мгновенно перемещается в пространстве. Скажем, так: пещерный лев или саблезубый тигр кидается на человека, который прижался к стене пещеры, но вдруг жертва исчезает, и когти смыкаются в пустоте! А жертва в этот момент уже вкушает дикую редиску в двух километрах от пещеры.

Забавно? Но почему бы природе не пойти и на такой эксперимент?

Теперь стоит задуматься над тем, почему впоследствии человек утерял такие чудесные способности. Пропали ли они совсем или…

Поток плодотворных размышлений профессора был прерван стуком в дверь. Минц давно собирался починить звонок, но руки никак не доходили, потому и крикнул привычно:

– Заходите, всегда открыто!

Корреспондент «Гуслярского знамени» Михаил Стендаль, очкастый, сутулый, теперь уже поседевший, но, как всегда, рассеянный, начал с упрека:

– Лев Христофорович! Весь город шумит, а вы – молчок.

– Михаил, я тебя не понимаю! – удивился профессор.

– Страдания Ксении Удаловой – ваша работа?

– Это работа матушки-природы.

– Без шуток, Лев Христофорович! Правда ли, что Ксения Удалова стала невидимой вся или… или только частями тела?

– Спрашивай у нее.

– Она не отвечает.

– М-да, вопрос деликатный, – заметил Минц. А потом понял, что в любом случае феномен Удаловой уже не утаить. И тогда пусть выгоду извлечет Миша Стендаль, а не какие-то приезжие писаки. Эти тут же налетят!

И он доступно разъяснил сотруднику «Гуслярского знамени» теорию эволюции человека, с поправками на то, что удалось понять прошедшей ночью:

– Именно способность становиться невидимым позволила неандертальцу или кроманьонцу выжить в тех тяжелых условиях!

Но Мишу Стендаля так легко не проведешь.

– Лев Христофорович, а что же Ксения все ходит и ходит невидимой? – спросил он. – Если так будет продолжаться, то это приведет к трагедии. У нее же нервная система не выдержит. Вот у древних, кажется, было проще: исчез – появился, исчез – появился, и без проблем. А Ксения?

– Может быть… Может быть, тело нашей Ксении не приспособлено к таким превращениям?

Стендаль ушел, торопясь передать в редакцию сенсационный материал, а Минц глубоко задумался.

Минц сидел дома и думал, а Ксения, закутанная и в черных очках, сходила в магазин.

Но по городу уже поползли слухи о случившемся с ней несчастье. Люди подходили, пытались заглянуть под очки, тыкали пальцами в ее одежду. И в конце концов внимание народа Ксении надоело. Когда в очереди за детским кефиром какая-то незнакомая старуха принялась уговаривать: «Покажи личико!» – Ксения одним движением сорвала с себя черные очки, платок, развязала шарф и обернула к старухе черный провал вместо головы.

– Убивають! – завопила старуха и кинулась прочь.

В мигом собравшейся толпе сначала посмеялись, а потом стали смотреть на Ксению-без-головы с подозрением: не заразная ли она, а может, это влияние радиации?

– Ну что, нагляделись? – спросила у народа Ксения.

Корнелий Удалов, отправившийся следом за женой в магазин, подошел к Ксении, но не для того, чтобы вмешаться, а лишь подстраховать ее. Ибо взволнованная Ксения опасна в первую очередь самой себе.

А старуха, которая убежала с криками, Удалову не понравилась. Он полагал, что всех старух в городе знает в лицо. Поэтому и пошел за ней сразу.

Тем временем к Ксении протиснулась Ванда Казимировна Савич и сказала:

– А я тебя буквально не узнала. Только потом узнала – по пальто. Я всегда считала, что сидит оно на тебе, как на корове седло. Но теперь лица нет – и проблемы с одеждой у тебя тоже нет.

– Давай не будем суетиться, Ванда, – ответила Ксения. – Завидуешь мне, так бы и сказала.

– Это почему я должна завидовать несчастному уроду? – удивилась Ванда Казимировна.

Ксения усмехнулась, обозначив на невидимом лице невидимую улыбку:

– Уроду не уроду, но теперь я в любую заграничную группу могу внедриться. В любой поезд или автобус, даже на любой самолет. Ты денежки выкладываешь, в очереди за визой мучаешься, на пограничном контроле унижаешься, а я, как тень невидимая, проскользну на любые Гавайские острова, поняла?

– Тебя определят! – возмутилась Ванда Казимировна, но как-то смущенно, потому что Ксения задела чувствительную струну в ее сердце.

С тех пор как рухнула Советская империя и наступила демократия, супруги Савичи открыли для себя иностранный мир. Они побывали в ряде круизов и съездили на автобусе по странам Бенилюкса. В наступающем году планировали Таиланд. Ванде удалось в жизни кое-чего поднакопить, но она слишком верила в незыблемость советских рублей, и, когда рубли растворились в реке истории, положение Савичей пошатнулось. Теперь круизы давались ой как нелегко!