Ох, Нью-Йорк… Это самый волшебный город на свете — он наполнен энергией, которую я ощущаю даже издали. Сами здания кажутся живыми. Они совсем не такие маленькие и ухоженные, как в Мэйфайре; это скорее разбросанные как попало сооружения из кирпича и известки, и люди между ними толкутся в странном ритме — совершенно новом для меня, в который я страстно желаю влиться.

Отцы поднимают на плечи девочек в нарядных фартучках и сыновей в матросских костюмчиках, чтобы те лучше рассмотрели приближающийся город. Какая-то малышка, тонущая в огромных бантах, взволнованно показывает вперед:

— Папа! Посмотри!

Она говорит о заливе перед городом, наполненном дымом и паром; а над заливом возвышается фигура, представляющая собой невероятное зрелище. Это огромная отлитая из бронзы леди с факелом в одной руке и книгой в другой. Не какой-нибудь государственный деятель, не бог и не герой войны приветствует нас в этом новом мире. Это всего лишь обычная женщина, освещающая путь, — женщина, предлагающая нам свободу гнаться за собственными мечтами, если нам достанет на то храбрости.

Когда я вижу сны, мне снится он.

Картик приходит ко мне несколько ночей подряд, он машет мне рукой с далекого берега, терпеливо ожидая, пока я доберусь до него. Он не произносит ни слова, но его улыбка говорит все. «Как ты там? Я скучаю по тебе. Да, у меня все в порядке. Не тревожься».

Там, где он стоит, пышным цветом цветут деревья, сияя всеми возможными красками. Часть земли еще обожжена и покрыта камнями. Это затвердевшие, голые пятна, где никогда ничего не сможет вырасти. Впрочем, кто знает… Но в других местах к свету пробиваются маленькие зеленые ростки. Жирная черная почва распространяется в разные стороны. Земля исцеляется.

Картик берет какую-то палку и копает мягкую свежую землю. Он что-то затеял, но я пока не могу сказать, что именно. Облака раздвигаются. Солнечный луч просачивается между ними, и теперь я вижу, что Картик что-то рисует. Это некий символ: две руки, переплетенные пальцы, окруженные безупречным кругом. Любовь. Начинается день. Он заливает все ослепительным светом. Картик исчезает.

«Нет, — кричу я, — вернись!»

«Я здесь», — откликается он.

Но я не вижу его. Свет слишком ярок.

«Ты не можешь удержать свет, Джемма. Я здесь. Поверь мне».

Вода омывает речной берег, размывает все, и вот уже ничего не остается… Но я все вижу. Я знаю, что это там. А когда я просыпаюсь, комната залита белым утренним солнцем. Свет так ярок, что больно глазам. Но я не осмеливаюсь их закрыть. Я не хочу. Вместо того я стараюсь приспособиться к свету, позволяя слезам падать, куда им захочется, потому что это ведь утро; это утро, и мне предстоит так много увидеть…

Говорят, нужна целая толпа народа, чтобы вырастить одного ребенка. Я обнаружила, что в основном это так и есть. Ну, кроме этого, требуется полный грузовик конфеток «M&M's». А чтобы написать последнюю книгу моей трилогии, народа потребовалось еще больше. И, конечно же, не обошлось без огромного количества кофе и шоколада, музыкальной игры Guitar Hero (будь проклят «Bark At The Moon»!), множества разговоров, кучи салфеток «Клинекс» и многих, многих понимающих друзей, родственников, редакторов, издателей и других писателей, которые кивают вам, и предлагают мороженое «Бен и Джерри», и время от времени окатывают вас холодной водой, заставляя оторваться от слушания «Perpetual Night of the I Suck Abyss» (это новая группа, я называю ее «Фишки»).

Я столько раз переделывала эту книгу, что стала напоминать персонажа фильма «Аэроплан»: «Смотри… я могу сделать шляпу, или брошку, или птеродактиля…» И еще мне кажется, я растеряла большую часть того, что вообще осталось от клеток моего мозга, и поскольку теперь я боюсь забыть о ком-нибудь, позвольте сказать, что я очень благодарна всем, кто помогал мне дышать в последние восемнадцать месяцев. Я знаю, что вы помогали мне чрезвычайно много. Я серьезно. Так что я дополнительно выражаю благодарность нижеперечисленным.

Моему редактору Вэнди Логгия, которая заслуживает того, чтобы ее лицо изобразили на молитвенной карточке, потому что она постоянно звонила мне и совершенно спокойно говорила: «Позволь, я тебе покажу, как ты отклоняешься в сторону и путаешь даты», вместо того чтобы визжать в телефонную трубку: «Если ты снова потеряешь какую-нибудь сюжетную линию, я надену твою башку на кол и поставлю перед своим офисом, в назидание другим авторам!» Ты просто чудо, малышка!

Пэм Боловиц, известной также как Якорь Спасения, за то, что она позволяла мне ни с того ни с сего врываться к ней в кабинет со словами: «Эй, у тебя есть минутка?» — после чего я отрывала ее от дела на добрых два часа, рассказывая обо всех возможных поворотах сюжета, пока она наконец не доставала спрятанную за монитором бутылку скотча. Я люблю тебя, Пэм!

Моему многострадальному агенту-супругу Барри Голдблэту, который вытерпел невообразимое количество жалоб и нытья и заодно прекрасно справлялся с детьми.

Беверли Горовиц; да, иной раз нужна толпа народа, а иногда — наилучшая в издательском мире еврейская матушка. Горячий поцелуй!

Чип Гибсон, заставлявшей меня отрываться от клавиатуры и отправляться есть пирожные и веселиться, как все нормальные люди.

Холли Блэк, Кассандра Клэр и Эмили Лоэр — святая троица, вызывающая благоговение, помогающая вообще во всем. За мной обед, леди! Я практически родила эти книги, и позвольте вам сказать: хороший кусок торта вполне сравним с третьей книгой трилогии.

Рэйчел Кохн, за отлично сваренные яйца, CD-диски, помощь в поиске дат и компанию.

Морин Джонсон, Джастин Лабастьер, Дэни Беннет и Джайде Джонс — за то, что читали быстрее всех в мире и предлагали бесценные поправки.

Внимательным Сесил Кастелуччи, Маргарет Крокер и Дайане Петерфрунд — за то, что обладают изящным слогом и стилем.

Библиотекарям Джену Хьюберту и Филу Сванну — за помощь в поисках и исследованиях и за то, что так благодушно отвечали на мои отчаянные звонки.

Делии Шерман, Элен Кушнер, Джо Ноулс, Трэси Ван Зиммер, Синтии и Грегу Летиш-Смит, Нэнси Берлин, Тони Тэлленту и Чандре Уолл — за поддержку и вдохновение.

Шерил Левин, Сюзанне Шробсдорф, Пэм Карден и Лори Лебович — за то, что не позволяли мне впадать в крайности и вообще были очень милы.

Моим друзьям из издательства «Кенсингтон» — за то, что дали мне время, в котором я так нуждалась.

Замечательным работникам Чайного дома в Бруклине — Эйми, Алме, Аманде, Эйше, Бет, Бригид, Джери, Кевину, Рэйчел — за то, что постоянно снабжали меня кофеином и радостно приветствовали.

Бену Джонсу и Кристине Кеннеди — за то, что были невероятно забавны и всегда меня поддерживали, и Джеффу Стриклэнду, Николе Бергману, Мэтту Шварцу, Кайлу Смиту и Джонатану Хафнер-Лэйтону (или он Лэйтон-Хафнер?) — за то, что спешили рассказать мне что-нибудь веселое, если я начинала выглядеть как Джек Николсон в фильме «Сияние».