не такой уж идеальный, что-то не хватает господину Демону, раз он ищет других”.

- Сам понимаешь, – говорил Демон, – что мы не сможем уединяться часто.

- Мне часто и не нужно, – заверил Малыш, – Демон, я очень счастлив.

- Странный ты парень. И... Малыш, я прошу тебя, успокойся. Займись учебой и работой. Ты все забросил, а у тебя может быть блестящее будущее. Я помогу тебе, только возьмись за ум. У тебя как крышу снесло, после нашего расставания.

Малыш отвел глаза в сторону. Если бы кто-нибудь знал, как он страдал, как ему было тяжело. Но никто не в состоянии был его понять.

Да, Демон прав, надо взяться за ум. И ждать. Ждать своего часа.

На следующий день Малыш снял квартиру. Он вернулся к прежнему образу жизни. С утра институт, с обеда работа, вечером визит к Анжи. Дома ужин, конспекты, интернет, сон. И так изо дня в день. Бесконечно. Но были цели. Оправдать надежды. Да он и сам мечтал стать судьей, ведь это же круто. И потом, Анжи, страшно мучился, ведь на его глазах постепенно угасал Луи, которому с каждым днем становилось все хуже. Надо было оказывать внимание другу, поддерживать в нем дух и желание жить.

Вот только где бы взять силы самому иметь это желание?

====== Грязь. ======

Обслужив вечером двоих постоянных клиентов, Эл сделал Пьеру ручкой, и, распрощавшись с другими ребятами, сел на мотоцикл и поехал к Мотыльку.

Отношения с Мотыльком в последнее время, мягко говоря, не радовали. Если в самом начале их связи Мотылек был внимателен и любезен, то теперь у Эла было полное ощущение, что он навязывался. Вот и сегодня Мотылек не позвонил и не пригласил его.

Эл знал, что его, скорее всего, не ждут ни ужин, ни бутылка вина. Как-то он сделал Мотыльку замечание по этому поводу и услышал в ответ холодное:

- Разве ты не поужинал в “Трех иксах”? И вообще, ты слишком много пьешь.

Сам Мотылек даже курить бросил, и Эл теперь был вынужден выходить курить на лестницу под недовольное брюзжание Мотылька: “Ненавижу эту табачную вонь”.

В квартире у Мотылька был полный бардак, раньше он жил с женой, и убирала она. Оставшись один, Мотылек все никак не могу приобщиться к этому неприятному для него делу.

Эл не привык так жить. В доме у Пьера каждый мыл за собой посуду, ванную, туалет, Джой ежедневно пылесосил и мыл все полы. Даже сам Пьер раз в неделю перевязывал свои длинные волосы шнуром или лентой, надевал оранжевые резиновые перчатки и с проклятиями типа “вы тут все засрали, а я вынужден убирать”, делал полную генеральную уборку на кухне. Эл привык соблюдать чистоту и порядок. Ведь даже случайно уронив на пол пепел с сигареты, можно было схлопотать от Пьера нешуточную оплеуху.

Приходя к Мотыльку, Эл первым делом наводил порядок, готовил ужин из тех продуктов, которые приносил сам, пил купленное на свои деньги вино.

Как-то Мотылек обмолвился, что неплохо было бы, чтобы Эл переехал к нему. Сначала Эл обрадовался, но Мотылек остудил его, мотивировав свое предложение тем, что “снимать квартиру на двоих было бы выгодно”.

Эл возмутился. У Пьера он вообще ничего не платил ни за еду, ни за жилье, и отказался переезжать.

Проблемы были и в постели. Мотылек перестал заниматься с Элом сексом, не ласкал его, а заставлял его делать себе минет, прочно подсев на изысканные оральные ласки, которые Эл так талантливо умел доставлять. Конечно, Эла это не устраивало. Он тоже хотел поцелуев и любви. А так получалось, что еще один постоянный клиент, только еще и бесплатный.

Таким образом, Эл покупал Мотыльку продукты, прибирал квартиру, бесплатно сосал ему член, и все это за сомнительное право переночевать с ним на диване под одним одеялом.

Мотылек, конечно, был бесспорно красивым, образованным мужчиной, с ним было приятно и интересно общаться, но любовные отношения не складывались, и Эл страдал.

Что делать? Бросить его и опять остаться одному? Другие парни завидовали Элу, Мотылек считался завидным кавалером. Эл ведь никому не рассказывал, как обстоят дела на самом деле, все держал в себе, не делился даже с Пьером. В последнее время его чаще и чаще посещала мысль, а есть ли какой то смысл продолжать такие отношения?

За несколько месяцев ни одного подарка или другого знака внимания.

Они ссорились.

- Почему бы тебе, Эл, не бросить это отвратительное занятие – проституцию, – регулярно выговаривал Мотылек, – мне противно, что ты бываешь с другими, я боюсь заразиться какой нибудь дрянью.

- Не все так просто, – отвечал Эл, как можно более спокойнее, – у меня ведь заключен контракт с Пьером. Пока мне не исполнится двадцать один год, он меня не отпустит. А если раньше, то придется заплатить приличную сумму, не меньше ста тысяч долларов, Пьер меня очень ценит.

- Ну так заплати! – заявлял Мотылек. – У тебя ведь есть деньги!

- Нормально ты придумал, – возмутился Эл, – отдать все свои сбережения и остаться без работы! И на что же я буду жить?

- Устроишься в парикмахерскую, а жить будешь у меня.

- Мотылек, я хочу собственный салон, на это и коплю.

- Да тебе просто нравится быть проституткой, – начинал заводиться Мотылек. – Тебе ведь нравится это, да? А салон – это просто благовидный предлог. Ведь так, Эл?

Эл понимал, что его намеренно оскорбляют.

- Да, так. Представь, мне нравится. Я и не собираюсь открывать салон. Я буду сосать до конца своих дней. И ты мне сегодня денежки заплатишь, Мотылек.

- Я вообще никогда больше не позволю тебе ко мне прикасаться, – презрительно сказал Мотылек.

Они страшно тогда поругались и не встречались целую неделю. Потом Эл позвонил сам, и хрупкий мир, вроде, был восстановлен.

“Может и не надо было бы звонить”, – с тоской думал Эл. Ему было так печально, он привык к Мотыльку, вжился в него, тянулся к нему всей своей одинокой душой, ценил каждое его доброе слово в свой адрес.

В этот вечер Мотылек встретил Эла оживленно, даже радостно, поцеловал в щеку и даже угостил остатками своего ужина. У Эла немного отлегло от сердца, может, действительно все постепенно наладится? Рискнуть, попробовать жить вместе?

- Я решил открыть свое собственно дизайнерское бюро, – гордо заявил Мотылек.

- Да? – искренне обрадовался Эл.