— Эй, Джейден? — Эш подождал, пока он снова весь появится прежде, чем заговорить. — Спасибо. Я знаю, что ты не обязан делать то, что собираешься сделать для меня и просто хочу сказать тебя, как сильно это ценю.

— Все нормально. Я уверен, что когда-нибудь и мне понадобиться помощь, чтобы обойти кое-какие правила. И когда я попрошу тебя о помощи, то не хочу услышать от тебя никакого дерьма.

— В любое время, agriato.

Джейден уважительно поклонился ему, когда услышал, что Эш заговорил на его родном языке и назвал его братом. Этот язык посреднику демонов не доводилось слышать часто. Прежде чем исчезнуть, он снова одарил Эша легким верховным поклоном.

Ашерон стоял один в комнате, которая казалось такой пустой без Тори, которая бы непременно заполнила ее собой, будь она сейчас здесь. И хотя она была высокой, все же выглядела Тори словно тростиночка, почти хрупкая. И, тем не менее, ее дух был таким необъятным и крепким, что заполнял всю пустоту внутри него, как никто другой.

Просто продай себя Артемиде за нее и со всем будет покончено.

— Ты не шлюха, чтобы торговать своим телом и продавать себя. — Он мог поклясться, что услышал негодующий голос Тори у себя в голове. И впервые за все время его существования, Ашерон таковым себя и не ощущал.

Эш поднял голову, когда волна гордости и могущества смыли всю боль от его побоев. Боль, которая жила в нем так долго, что обо всем остальном он почти уже забыл. Глубоко вздохнув, он позволил своему настоящему голосу вырваться наружу, а словам обжечь его изнутри.

— Я бог Апостолос. Предвестник Судного дня. Я последняя надежда всего. Возлюбленный сын Аполлими — Великой Разрушительницы. Моя воля — это воля всей Вселенной. Я не твоя шлюха, Артемида, и никогда не буду твоим рабом.

С него хватит сделок и игр.

Тори сделала для него то, на что не был способен ни один другой человек. Она дала ему достоинство и вселила в него решительность, которой у него никогда не было. Такая женщина, как Сотерия Кафиери не будет любить кусок дерьма. Она не будет любить шлюху, который пресмыкается перед приказами богини, презирающей его.

Нет, Тори заслуживает большего. И любовь к ней превознесла Ашерона над его прошлым. Он любил ее не только за то, что она из себя представляла, но и за то, как он себя чувствует, каждый раз, когда она смотрит на Эша.

Никто не тронет ее и пальцем, пока в его груди бьется сердце, а в его теле есть хоть капля жизненных сил.

Если Сатара хочет войны за Сотерию, то эта сука ее обязательно получит.

Тори сжала зубы от оскорбительной позы, в которой ей приходилось находиться. Ее руки были прикованы к балке над головой. У ее ног было немного больше свободы, но они все равно были прикованы на ширине плеч, и все это было так ненавистно ей. Было так унизительно, когда ее содержат вот так, а Тори даже не может освободиться. Сотерия не могла даже почесать кончик своего носа, и это просто сводило ее с ума.

Более того, все это помогло лучше понять Ашерона и ей даже захотелось убить всех, кто отвратительно с ним обходился. Сколько же раз его самого вот так привязывали? Жестоко избивали, когда все вокруг него радовались и улюлюкали? Или еще хуже, получали сексуальное удовольствие от его унижений?

Сегодня они в конце концов провели кастрацию Ашерона за преступление, которого, я знаю, он никогда бы не совершил. Я все еще могу слышать его крики от невыносимой боли. Он умолял о пощаде и о смерти. Я никогда раньше не слышала, чтобы он так рыдал. Не думаю, что он знал, как его страдания эхом разнеслись по всем коридорам. Как эти крики напугали мою душу. И я вообще сомневаюсь, что когда-нибудь смогу заглушить их в своем сердце.

Тори слышала слова Риссы. Сейчас она в полной мере осознала, через что прошел Эш в своей человеческой жизни. Пешка для его врагов. Пешка в жестоких махинациях людей, которые не имели ни капли уважения к его жизни и чувствам. Изнасилованный, преданный и обиженный. Было удивительно, как он вообще не потерял рассудок, как не стал грубым и беспощадным к миру, который так невзлюбил его. Тот факт, что Ашерон мог найти даже самую малую толику сострадания, изумлял Тори. И она не собиралась позволить этим засранцам использовать себя, чтобы навредить Эшу.

Зарычав от ярости и решительности, она дернула за цепи на ее руках изо всех сил.

И вдруг вокруг раздался смех.

— Лучше тебе прекратить. Или ты лишь себе навредишь. Даже если ты и освободишься, то никогда не выживешь. Даймоны и демоны съедят тебя в ту же минуту, как ты покинешь эту комнату.

Тори остановилась и увидела Сатару, которая стояла в нескольких футах от нее, одетая в черный брючный костюм, на этот раз ее волосы были насыщенно-бургундского цвета — да что такое с этими богами. Почему они постоянно играют со своими волосами?

Она прищурилась на Сатару.

— Знаешь, всю свою жизнь я с гордостью принимала тот факт, что я гречанка. Но хочу отметить, что после тебя и Артемиды, я серьезно стала ненавидеть часть своего наследия. Это врожденное или что-то еще сделало тебя такой сукой?

Сатара зашипела, словно кошка, которой прижали хвост.

— Не оскорбляй меня, смертная. Я не должна вредить тебе. По крайней мере в теории. Хотя если хорошенько подумать, то пощипать тебе немного перышки будет совсем не так уж плохо.

Возможно, это должно было напугать Тори, но по какой-то причине, которую она даже себе представить не могла, этого не произошло.

— А серьезно, с какой стати ты хочешь так сильно смерти своей тети? — Сатара ухмыльнулась.

— Если бы ты служила ее испорченной гнилой заднице на протяжении одиннадцати тысяч лет, то я бы посмотрела, на какие ухищрения пошла бы ты, чтобы освободиться. Я предложила сделку Ашерону много веков назад, чтобы вызволить нас двоих, но этот ублюдок отказался. Он заслуживает того ада, который она ему устроила. А вот я нет. В отличие от него, я добровольно не даю ей обязательств. Меня принудили, и поэтому так или иначе, я обрету свободу.

— А когда Эш придет за мной… — Она рассмеялась, перебивая Тори.

— Он не придет сюда, милая. Он не может. Ты в атлантской адской реальности. Если твой любовник ступит сюда хотя бы одной ногой за тобой, то его мать будет свободна и наступит конец света. Он слишком много думает о человечестве, чтобы позволить этому случится. Поэтому ты на время моя. И лично я думаю, что мы немножко с тобой поиграем.

Эш вызвал Сими из своего тела.

Вздернув голову, она стала изучать его, словно маленький ребенок.

— В чем дело, акри? Ты выглядишь таким грустным.

Он не ответил на ее вопрос, потому что ее это расстроит еще больше, а этого Эш хотел меньше всего.

— Я оставляю тебя здесь в Убежище, пока буду кое-чем заниматься.

— Что ты собрался делать?