3. Всеми телесными и душевными достоинствами, как известно, Германик был наделен, как никто другой: редкая красота и храбрость, замечательные способности к наукам и красноречию на обоих языках, беспримерная доброта, горячее желание и удивительное умение снискать расположение народа и заслужить его любовь. Красоту его немного портили тонкие ноги, но он постепенно заставил их пополнеть, постоянно занимаясь верховой ездой после еды.

50. Росту он был высокого, цветом лица очень бледен, тело грузное, шея и ноги очень худые, глаза и виски впалые, лоб широкий и хмурый[197], волосы на голове — редкие, с плешью на темени, а по телу — густые.

Светоний говорит также (15), что в память об умершей матери и братьях «установил он всенародно ежегодные поминальные обряды». Упоминается (43) и «окружавший его отряд батавских телохранителей». Много рассказывает римский историк о проявлениях жестокости императора, о его страстной любви к сестре Друзилле, рано умершей[198], упоминает и свойственные ему гомоэротические наклонности (36).

Особенно интересны — для понимания образа Мардука — заключительные характеристики Калигулы, рисующие его как человека больного, душевно раздвоенного:

50. Здоровьем он не отличался ни телесным, ни душевным. В детстве он страдал падучей; в юности, хоть и был вынослив, но по временам от внезапной слабости почти не мог ни ходить, ни стоять, ни держаться, ни прийти в себя. А помраченность своего ума он чувствовал сам, и не раз помышлял удалиться от дел, чтобы очистить мозг. В особенности его мучила бессонница. По ночам он не спал больше, чем три часа подряд, да и то неспокойно: странные видения тревожили его, однажды ему приснилось, будто с ним разговаривает какой-то морской призрак. Поэтому, не в силах лежать без сна, он большую часть ночи проводил то сидя на ложе, то блуждая по бесконечным переходам и вновь и вновь призывая желанный рассвет.

51. Есть основания думать, что из-за помрачения ума в нем и уживались самые противоположные пороки — непомерная самоуверенность и в то же время отчаянный страх.

55. Чем бы он ни увлекался, в своей страсти он доходил до безумия.

ПЕРВЫМ консулом в Берлине стал Марке. Дёблин, возможно, заимствовал имя для своего героя из обработки легенды о «Тристане и Изольде». В поэме Готфрида Страсбурского и в опере Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда» Марке — имя корнуэльского короля, посылающего рыцаря Тристана за своей невестой Изольдой. Ардон Денлингер отмечает, что имена некоторых героев романа — Мелиз, Марке, Мардук, Марион — начинаются на букву М; возможно, они как-то связаны (или: они, по замыслу Дёблина, должны вызывать ассоциации) с немецкими словами «власть», «сила» (Macht) и «машина» (Maschine), также начинающимися на М. (Denlinger, 58). Побывавший на войне Марке, очевидно, проявляет — как и Мардук — симптомы так называемого «военного невроза»: психического заболевания, связанного с переживаниями на фронте. Военный невроз был одним из самых распространенных психических заболеваний в Германии в Веймарский период. Дёблин сталкивался с ним и во время службы на фронте, и после войны — в медицинской практике. Интересно отметить, что человек, страдающий военным неврозом, — частая фигура в романах Дёблина («Ноябрь 1918», «Берлин Александерплац», «Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу»).

С. 161. Журдан… Первоначально эту героиню звали Иста (Ista), что, видимо, можно понимать как сокращение от Иштар (Istar), имени древневавилонской богини любви. Журдан — название речки во Франции, впадающей через две другие реки в Гаронну; само ее название — отсылка к Иордану. Луи Юге, один из комментаторов романа, писал: «Журдан — это водная стихия, Иордан: река, которую герой должен пересечь, „перепрыгнуть", как перепрыгнул через ручей Ван Лунь , чтобы обрести новое крещение, возродиться и получить доступ в Землю Обетованную» (Louis Huguet, Parents ou amants? Alfred Doblin et son roman d’anticipation „Berge Meere und Giganten", in: Seminar 23, 1987, S. 63).

C. 162...на Янину. В ранних набросках романа эту героиню звали Юлия, потом — Минха. Минха в иудаизме — ежедневная предвечерняя молитва, соответствует приношению агнца на заходе солнца (Чис. 28:8).

С. 163. Телевидение… Телевидение (Fernseher у Дёблина) впервые было представлено на радиовыставке 1928 года, хотя какие-то слухи об этом изобретении распространялись и раньше.

С. 167. Берлин раскинулся… Создавая свои описания Берлинского градшафта, Дёблин, возможно, пользовался пятитомной работой Теодора Фонтане (1819–1898) «Путешествия по Бранденбургу» (1862–1888). Отрывок напоминает абзац из предисловия Дёблина к фотоальбому М. фон Буковича «Берлин»: «Я должен рассказать о практически невидимом нынешнем городе Берлине, который находится в провинции Бранденбург, на 52°З1´ северной широты и 13°25´ восточной долготы, на высоте 36 метров над уровнем моря и окружен областями Тельтов, Цаух-Бельциг, Беесков-Шторков с юга, Остхавельланд с запада, Нидербарним с востока и севера здесь вот на этой песчаной земле раскинулось гигантское массовое существо — Берлин».

…мемориальные изображения быка, упавшего па колени. Мотив бойни, как беспощадной непредсказуемой судьбы, ожидающей и животных, и человека, — сквозной в романе «Берлин Александерплац» (СПб.: Амфора, 2000; пер. Г. Зуккау). См. главу «Что человек, что скотина — смерть у них одна» (где упоминается и «обелиск в память убитых на войне», с. 156), подзаголовки к книгам пятой, шестой, седьмой, восьмой. Центральную идею этого романа сам Дёблин сформулировал — в статье «Эпилог» (1948) — так:

Тема «Александерплац» — жертва. На такую мысль должны были бы навести образы скотобойни и принесения в жертву Исаака, а также сквозная цитата: «Есть жнец, и имя ему Смерть». «Хороший» Франц Биберкопф с его претензией, что он имеет право на жизнь, до самой смерти не позволяет себя сломить. Однако он не мог не сломаться, он должен был отказаться от борьбы, и не только внешне. Я, правда, и сам не знал, почему это происходит. Факты набрасываются на человека, и упорное противостояние им ни от чего не спасает.

С. 168. …с человеком, этим развращенным видом… Отсылка на Лк 9: 41: «Иисус же, отвечая, сказал: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами и буду терпеть вас?» (и Мф 17: 17).

С. 172. Руины Ниневии… Ниневия — древний город в Ассирии, знаменитый своей библиотекой, разрушенный вавилонянами в VII веке до н. э. Освальд Шпенглер сравнивает с Ниневией (а также с Римом и Вавилоном) современные «мировые столицы» Берлин, Лондон, Нью-Йорк, Париж, предрекая им судьбу предшественников: «…рождение города влечет за собой и его смерть гигантский город требует и заглатывает все новые массы людей, до тех пор пока сам не придет в упадок, и не умрет в почти безлюдной пустыне». Гибель Ниневии неоднократно упоминается в Ветхом Завете.