В кошеле по старой привычке лежало несколько медяков, да под ними остатки айвовых конфет из Нового Конгера. Квазимодо любил пососать кисленькое – для десен полезно, не хуже жилки помогает.

– Берите да проваливайте.

– Не груби, господин купец. Хочешь последнего глаза лишиться?

Нож резанул тесемки кошеля. Второй грабитель выдернул из ножен на поясе испытанный орочий нож вора.

– Эй, парнишка. Нож оставь, – злобно пробормотал Квазимодо.

– Пасть свою беззубую захлопни. Зачем тебе нож? Я бы на твоем уродском месте давно бы повесился. Ездите здесь, южане тупые. Скажи спасибо, что не убили…

Грабители потопали вниз. Последний небрежно пихнул вора в живот. На миг лестница наполнилась пронзительным скрипом музыки. Ну, вот… Квазимодо потрогал шею – рука липкая. Вот же… Вор взлетел по лестнице, проскочил коридорчик и ворвался в номер.

Фуа подскочил как ошпаренный. Теа прыгнула навстречу.

– Спокойно, детка. Посмотри-ка, что там?

– Неглубоко. – Горячий язык слизнул кровь.

– Как ни удивительно звучит – меня ограбили, – пробормотал вор. – Детка, не расслабляй меня. Пойдем справедливость восстановим. Бат, открой окно. Вы с Ныром остаетесь на хозяйстве. Теа, отпусти меня и надень куртку…

Под спешно намотанным на шею теплым платком порезанная шея саднила и горела. Квазимодо прошел по скосу крыши, не устоял и вместе с пластом снега съехал вниз, прямо на поленницу. Тоже неплохо. Куда более гибкая Теа спрыгнула следом.

Вор, держа в руках ножны с кукри, перебежал к сараю, отсюда были видны ворота. Вышли или нет? Он бы на месте грабителей поторопился. Правда, таким самоуверенным, как эти местные «деловые», он никогда не был. Но Бат слишком долго с наглухо заколоченным окном провозился.

Пустая заснеженная улица. Здесь, в Дубнике, с наступлением темноты мало кто рискует гулять.

– Детка, ты налево. Я – направо.

– Сдурел, Ква? Какое налево?! Вот же следы.

– Зажрался я, – скорбно пробормотал вор. – Простые вещи забываю. Пошли…

В сумраке улице, подсвеченной свежим снежком, неторопливо покачивались три удаляющиеся спины. Дубнинские грабители, очевидно, не привыкли бегать от погони. Один что-то сказал, остальные засмеялись. Уверенная походка рано раздобревших, предпочитающих пиво всем другим напиткам людей.

Снег поскрипывал под ногами. Теа и вор быстрым шагом нагоняли безмятежных злоумышленников. Наконец один из них оглянулся. Не узнал, оглянулся еще раз. Что-то коротко сказал – развернулись все трое, перегораживая узкую улицу. С обеих сторон проход подпирали крепкие бревенчатые заборы. Искрится в лунном свете снег, где-то в конце улицы мерцает случайный огонек. Далеко за городским частоколом взвыл грустный волк. Ему ответил другой. Самое время для выяснения отношений.

– Эй, уродец, неужели еще деньжат приволок? – поинтересовался мужик в добротной шапке.

– Глядите – он и девку с собой привел! – разглядел Теа другой – здоровый молодой парень в распахнутом лохматом полушубке.

– Какие вы, пришлые, все-таки глуповатые, – с некоторым удивлением сказал тип в шапке, очевидно, главарь разбойничьей троицы. – Ты зачем бабу с собой притащил? Холодновато сейчас для забав подзаборных. Нам ведь теперь вас обоих на «перо» ставить придется. А ее так и вообще без пользы.

В руках всех троих блеснули ножи – наигранное и отрепетированное, призванное произвести впечатление движение.

Квазимодо стряхнул ножны с кукри на снег и пробурчал:

– Детка, твой тот, что сильно зоркий. Только без суеты. Помни: с ножом главное – не увлекаться. И они в сильно толстых шкурах.

– Я все помню, – проурчала лиска, улыбаясь в свое множество зубов.

Увидеть, как в ее руках появились ножи, не успел и сам вор. Новый охотничий клинок вынырнул из-под куртки, любимый стилет узким жалом выскользнул из рукава. Теа качнулась к высокому врагу. Тот машинально полоснул своим ножом перед собой, рассек пустоту. Сама лиска вдруг очутилась за спиной бандитов. Парень всхрапнул, пошатнулся, зажимая рукой шею. Бьющая фонтанчиком из узкого укола кровь впитывалась в лохматый ворот полушубка.

Квазимодо мимолетно удивился – раньше рыжая драться врукопашную практически не умела. Вернее, именно дралась – яростно, безжалостно, возмещая неистовством полное отсутствие разумной мысли. Оказалось, что нескольких поспешных уроков и настойчивого вдалбливания простой истины, что главное в короткой схватке – именно быстрота, вполне достаточно, чтобы стать жутко опасной лисой. Даже без смертоносного лука.

Соратники растерянно смотрели на медленно падающего на снег парня. Еще не поняв, развернулись к так прытко скачущей девице. Квазимодо, давно уже не помнящий, что такое растерянность и зачем она вообще нужна, рубанул одного по локтю, другого угостил рукоятью по затылку, пихая к лиске. Рыжая не подкачала – главарь оказался почти насаженным на ее нож. Грабитель мгновенно замер, растопырив руки. Другой разбойник, раненный в руку, взвыл низким голосом, закружился, держась за полуразрубленный локтевой сустав – тяжелая матовая сталь кукри шутить с живой плотью не умела. Квазимодо, морщась, оборвал дурной вой коротким ударом клинка в основание шеи. Вой захлебнулся, бандит слепо прошел два шага к забору и повалился в снег.

Квазимодо сплюнул и услышал, как в холодной тишине часто дышит главарь – нож девушки медленно взрезал одежду на его толстом животе. Теа с любопытством смотрела в плохо выбритое лицо разбойника. Тот, понимая, что не успеет и дернуться, лишь шире разводил безоружные руки. В животе его что-то умоляюще булькало. Охотничий нож, должно быть, куда более острый, чем бритва, которой предводитель неудачливой троицы скоблил себе подбородок три дня назад, уже начал нежно рассекать кожу разбойничьего брюха.

– Подожди, детка, – сказал Квазимодо, озабоченно вытирая кукри об одежду лежащего на снегу трупа. – Во-первых, пусть скажет, у кого мой нож. Что это мы здесь, в темноте, мертвяков обшаривать должны? Во-вторых, интересно, кто этих лохов подослал. Эй, недоумок, говорить будешь?

Почти насаженный на клинок разбойник с трудом прохрипел:

– Нож…

– Нож? – Квазимодо удивился. – Нож еще длинный. Говори, пока твое сало на всю толщину не измерили. Мой-то нож где?

Главарь, пытаясь не дышать, ткнул рукой на высокого парня. Квазимодо недовольно зашарил по мертвецу, нашел орочий нож.

– Не хапал бы без спроса, живой бы остался. Денег у вас, видать, не водится?

– Твой только кошель. Остальное… мелочь, пропили… – выдохнул грабитель.

Квазимодо махнул рукой:

– Мой кошель дешевле обрезанных шнурков стоит. Хотя там конфеты… – Вор забрал кошель, придирчиво осмотрел разбойника. – Шапка новая?

– Четвертый день ношу.

– Может, еще не провонялась, – с сомнением заметил Квазимодо и снял меховую шапку с головы пленника.