— Она, черт возьми, не рисует их и не размещает в Интернете с логотипами ВГЦ! Отмечу, что Брюстер не настолько чертовски больна, чтобы не лечь на дно, как только я упомянул Дейрдре Доэрти, подумав: “Черт, это привлекло немного больше внимания, чем я хотела!”

Робин никак не отреагировала на это, а лишь пристально смотрела на дорогу впереди.

Морозная атмосфера в машине сохранялась и на автостраде, каждый из партнеров был поглощен своими неприятными мыслями. Страйку пришлось столкнуться с неприятной ситуацией, когда его собственные предрассудки были разоблачены. Что бы он ни говорил Робин, у него сложилось нелестное представление о девушке, нарисовавшей труп Дейрдре Доэрти, и, если быть абсолютно честным (что он не собирался делать вслух), он причислял ее к женщинам, наслаждающимся сеансами рейки в роскошной клинике доктора Чжоу, не говоря уже о детях его отца, живущих за счет семейного богатства, имеющих под рукой дорогих психотерапевтов и частных врачей. Если им это понадобится, то они будут защищены от суровых реалий рабочей жизни своими трастовыми фондами. Несомненно, девушке Брюстер пришлось несладко, но и у нее были годы под солнцем Киви, чтобы осмыслить увиденное на ферме Чепмена, и вместо того, чтобы добиваться справедливости в отношении утонувшей женщины и спасения детей, оставшихся без матери, она сидела в своей уютной квартире на Строберри-Хилл и занималась искусством.

Внутренние размышления Робин были тревожными в другом смысле. Несмотря на то, что она была уверена в том, что только сказала своему партнеру, ей было неприятно осознавать (не то чтобы она хотела в этом признаться), что подсознательно она хотела вызвать спор. Какая-то часть ее души стремилась нарушить то удовольствие и легкость, которые она испытывала, оказавшись снова в лендровере со Страйком. Ведь она только сказала Мерфи, что любит его, и не должна была испытывать беспричинное удовольствие от перспективы провести несколько часов в дороге с кем-то другим. Она также не должна была думать о мужчине, которого якобы любила, с чувством вины и дискомфорта…

Молчание в машине длилось целых полчаса, пока Робин, обидевшись на то, что именно ей пришлось ломать лед, и устыдившись скрытого мотива, побудившего ее так вспылить, не сказала:

— Слушай, прости, что я нагрубила. Я просто… Я, наверное, больше на стороне Флоры, чем ты, потому что…

— Я понял, — сказал Страйк, почувствовав облегчение от того, что она заговорила. — Нет, я не имею в виду… Я знаю, что не был в комнатах Уединения.

— Нет, я не представляю, чтобы Тайо захотел вступить с тобой в духовную связь, — сказала Робин, но мысленный образ Тайо, пытающегося вести значительно более крупного Страйка к одной из деревянных хижин, заставил ее рассмеяться.

— Не нужно меня обижать, — сказал Страйк, снова потянувшись за кофе. — У нас могло бы получиться прекрасно, если бы я не размозжил ему голову этими кусачками для проволоки.

Глава 96

Наказание никогда не является самоцелью, а служит лишь для восстановления порядка.

И-Цзин или Книга Перемен

— Черт, — сказал Страйк.

Спустя чуть более двух часов после того, как они с Робин разрешили свой спор, они приехали на Оуклиз-роуд, Торнбери, и обнаружили, что дом Кэрри Кертис Вудс пуст. Скромный, но ухоженный двухквартирный дом, разделявший участок неогороженной лужайки со своим сиамским близнецом, был практически неотличим от всех остальных домов, находящихся в поле зрения, за исключением небольших различий в стиле входной двери.

— И машины нет, — сказал Страйк, глядя на пустой подъезд. — Но они точно вернулись из отпуска, я проверил ее страницу в Facebook перед тем, как уехать сегодня утром. Она документирует практически каждое перемещение семьи.

— Может быть, она пошла за продуктами, если они только что вернулись из-за границы?

— Может быть, — сказал Страйк, — но мне кажется, что на нас могут обратить внимание, если будем здесь долго торчать. Немного открытая планировка. В таком месте многого не утаишь.

Повсюду виднелись окна, а ровные лужайки перед домами не давали ни малейшего намека на укрытие. Древний лендровер выделялся среди всех семейных машин.

— Что скажешь, если мы пойдем, перекусим и вернемся через час или около того?

Поэтому они вернулись к машине и снова отправились в путь.

Город был небольшим, и они за несколько минут добрались до Хай-стрит. Здесь было меньше однообразия: магазины и пабы разного размера, некоторые из них были окрашены в пастельные тона или имели старомодные навесы. Наконец Робин припарковалась у паба Мальтхаус. Внутри оказалось просторное, современное помещение с белыми стенами, серым клетчатым ковром и стульями.

— Слишком рано для обеда, — мрачно сказал Страйк, вернувшись из бара с двумя упаковками арахиса, безалкогольным пивом для себя и томатным соком для Робин, которая сидела в эркере с видом на центральную улицу.

— Неважно, — сказала она, — проверь свой телефон. Барклай только что написал нам сообщение.

Страйк сел и достал свой мобильный телефон. Их субподрядчик отправил всем сотрудникам агентства сообщение, состоящее из одного слова: КИНУЛИ, со ссылкой на новостную заметку, которую открыл Страйк.

Робин снова начала смеяться, видя, как выражение лица ее партнера меняется на чистое ликование. Новостной сюжет, который был кратким, был озаглавлен:

СРОЧНО ЛЮБИМЫЙ ЧАСТНЫЙ СЫЩИК ТАБЛОИДОВ АРЕСТОВАН.

Митчелл Паттерсон, с которого были сняты обвинения в скандале с прослушиванием телефонных разговоров в 2011 году, был арестован по обвинению в незаконном прослушивании офиса известного барристера.

Страйк издал такой громкий смех, что головы повернулись.

— Охуенно, — сказал он. — Теперь я могу уволить Литтлджона.

— Не здесь, — сказала Робин.

— Нет, — согласился Страйк, оглядываясь по сторонам, — слишком многолюдно. Там есть пивной садик, давай сделаем это там.

— Мое присутствие необходимо? — улыбнулась Робин, но она уже собирала свой стакан, арахис и сумку.

— Убийственная радость, — сказал Страйк, когда они вышли из паба. — Барклай заплатил бы хорошие деньги, чтобы услышать это.

Усевшись на скамейки за выкрашенным в коричневый цвет столом, Страйк позвонил Литтлджону и снова переключил свой мобильный на громкую связь.

— Привет, босс, — сказал Литтлджон, отвечая. Он стал называть Страйка “боссом” с тех пор, как Страйк узнал, что Литтлджон — подставное лицо. Судя по веселому тону Литтлджона, его двуличный субподрядчик еще не понял, что Паттерсона арестовали, и приятное предвкушение Страйка усилилось.

— Где ты сейчас находишься? — спросил Страйк.

— На Той Бое, — сказал Литтлджон. — Мы на Пэлл-Мэлл.

— Что-нибудь слышно от Митча сегодня утром?

— Нет, — сказал Литтлджон. — А что?

— Он арестован, — сказал Страйк.

Из телефона Страйка не доносилось ни звука человеческой речи, хотя на этот раз они могли слышать фоновый гул лондонского транспорта.

— Все