Я уже не сомневался, что наваждения, развлекавшие нас с Шурфом по дороге, были делом ее рук. Урмаго, насколько я понял, был преданным учеником своей сестренки – не слишком способным, но старательным и азартным. С другими членами семьи ребята, мягко говоря, не были связаны узами глубокой любви. Впрочем, Урмаго симпатизировал старику Тухте, а Ули просто обожала бабушку Фуа, что, кстати, неоднократно становилось причиной бурных скандалов.

Все это было прекрасно, но после нескольких часов, проведенных в комнатах второго этажа, у меня так и не появилось ни единой зацепки. Я по-прежнему не знал, куда подевался Урмаго, и, что еще хуже, у меня не было никаких стоящих идей на сей счет. Единственное, что я мог теперь сказать наверняка: если парень и попал в беду, вряд ли это произошло по вине Ули. Как бы ребята ни поругались напоследок – а это вполне могло случиться где-нибудь в другом помещении, которое я еще не успел обследовать, – но не такие у них были отношения, чтобы из-за одной-единственной ссоры сживать друг друга со света.

Я решил, что следует осмотреть другие этажи дома.

Вниз спускаться, пожалуй, не стоило – там сейчас было полно народу. Кутыки, как и многие другие представители рода человеческого, искренне полагали, что таинству смерти можно противопоставить лишь мистерию большой жратвы. Судя по доносившимся снизу голосам и кухонным запахам, там готовились поминки.

Я послал зов Шурфу, дабы доложить, что по-прежнему нахожусь среди живых, и заодно убедиться, что у него самого все в порядке. А убедившись, отыскал лестницу и потопал наверх.

На третьем этаже я пробыл недолго, поскольку быстро понял, что попал в необитаемое помещение. Там находились комнаты покойного Хурумхи Кутыка, заставленные древней мебелью, которая настойчиво порывалась поведать мне предания далекой старины. Я быстро заскучал и отправился дальше.

На четвертом этаже я обнаружил множество нежилых комнат, забитых причудливым драгоценным хламом, этакий музейный запасник. Зато в конце коридора располагалось гнездо старой гарпии, выжившей из ума отравительницы, любимой бабушки леди Ули.

Из этого жилого помещения могла бы получиться неплохая декорация для любительского спектакля о докторе Фаусте. Во всяком случае, паутины в углах, пучков лесных трав, подвешенных к потолочным балкам, и сушеных змей тут хватало.

К моему величайшему удивлению, старуха была у себя. Сидела тихонько в одной из дальних комнат и молча наблюдала, как я любуюсь ее апартаментами. Я-то, болван, не сразу ее заметил, поскольку был совершенно уверен, что она сейчас суетится внизу: командует на кухне, готовит очередную порцию яда для нас с Шурфом. Или, напротив, производит какие-нибудь сатанинские обряды над телом невинноубиенного Пуреха.

Впрочем, уже потом, задним числом, я вспомнил, что старуха была главной виновницей его нелепой гибели. Очевидно, поэтому и решила отсидеться у себя, от греха подальше.

Столкнувшись нос к носу со старой ведьмой, я приготовился к крупным неприятностям. Бабушка Фуа с самого начала вызывала у меня непреодолимую антипатию. А уж после многочисленных неуклюжих покушений я был совершенно уверен, что старуха – наш враг номер один.

Но на сей раз она сумела меня удивить.

– Ходит, ходит… – на удивление беззлобно проворчала она, когда поняла, что я ее наконец заметил. – А куда дружка своего длинного подевал? И чего ты тут вынюхиваешь? Что надеешься найти в моих комнатах? Небось бутылку с приворотным зельем стащить решил? Так ты попроси хорошо, может, я и сама тебе дам.

– Да нет, – растерянно возразил я. – Приворотное зелье мне пока, хвала Магистрам, без надобности. Обхожусь как-то своими силами.

– Ишь какой прыткий! – Она покачала головой – не то укоризненно, не то одобрительно – и вдруг захихикала, тоненько, как девчонка.

Стало ясно, что ко мне у старухи нет никаких претензий. Уж я-то никоим образом не претендовал на наследство старого Хурумхи! Она, конечно, уже не раз пыталась меня прикончить, но просто так, без задней мысли, за компанию с Шурфом, чтобы тому было не слишком скучно совершать свою последнюю прогулку за горизонт. Как говорится, ничего личного.

Я решил, что просто обязан попробовать завязать со старой ведьмой дружеские отношения – лучше поздно, чем никогда. Благо обычно я вызываю симпатию у женщин преклонного возраста, не знаю уж почему.

Первая же из серии обаятельных улыбок побудила старуху покинуть убежище и подойти ко мне поближе – приворожил я ее, что ли? Вторая произвела на нее столь неизгладимое впечатление, что она заулыбалась в ответ, демонстрируя крупные зубы – немного чересчур белые и крепкие для человеческого существа столь преклонного возраста.

– Чего скалишься-то? – добродушно спросила она.

Я улыбнулся еще шире и пробормотал какую-то несусветную чушь – дескать, рад, что застал ее здесь, и все такое.

– А где мне еще быть-то? – ворчливо спросила старуха. – Я здесь живу. И буду жить – до тех пор, пока твой дружок не выставил нас всех за ограду.

– Да не выставит он вас за ограду, – отмахнулся я. – И не собирался.

– А Маркуло говорил, что выставит, – недоверчиво возразила старуха.

Удивительное дело, теперь она производила впечатление нормального, разумного человека. Сейчас было довольно трудно поверить, что именно эта пожилая женщина была инициатором двух самых идиотских покушений за всю историю криминалистики и наверняка планировала еще пару-тройку мероприятий в таком же духе.

– Ну сама подумай, бабушка, – душевно сказал я. – Ваш Маркуло моего приятеля вчера первый раз в жизни увидел. А я его уже много лет знаю. И, между прочим, вместе с ним к вам приехал. Так кто из нас лучше знает, чего он хочет – Маркуло или я?

Мои слова оказались для нее настоящим откровением. Старуха переваривала информацию минут пять. Она умолкла и, кажется, даже не дышала – я уж испугался было, что она «зависла», словно в ее голове вместо нормальных человеческих мозгов был инсталлирован какой-нибудь местный аналог Windows-95. Наконец бабушка встрепенулась и продолжила беседу.

– Так что, говоришь, твой приятель нас в лес не прогонит? А не врешь? – Она критически вгляделась в мою честную, как у юного скаута, рожу и удивленно отметила: – Да, видать, не врешь. Твоими бы устами!

Она так расчувствовалась, что умиленно добавила:

– Хороший ты, видать, мальчик, только дружки у тебя, как я погляжу, непутевые. Ты уж не обижайся.

Я чуть было не взвыл от восторга. Старая ведьма подарила мне ни с чем не сравнимую возможность по возвращении домой обзывать своих коллег по Тайному Сыску «непутевыми дружками». Им такое определение подходит как нельзя лучше, особенно блистательному сэру Джуффину Халли.

Шеф, надо думать, будет польщен.

– Так что ты все-таки здесь искал? – затеребила меня новая подружка.

Я решил, что небольшая порция правды делу не повредит.