Медсестра — молоденькая, хорошенькая африканка — пела гимн вместе со всеми.

Абди взглянул на свою пассажирку в зеркало заднего вида.

— Поедем, мисс? — спросил он.

Дебора перевела на него взгляд.

— Простите?

Абди постучал пальцем по наручным часам.

— Пожалуйста, мисс, поедемте в Найэри.

Она снова посмотрела в окно. Ей хотелось выйти из машины, подойти к клинике и сказать: «Здравствуй, Кристофер». Но что-то удерживало ее от этого шага. Она еще не была готова встретиться с ним лицом к лицу.

— Да, — сказала она. — Поехали в Найэри.

Дорога шла через привычный глазу сельский пейзаж: разбитые на кусочки посевные площади. Дебора увидела скромную маленькую мечеть, притаившуюся среди деревьев акации. За ней располагались небольшие малопривлекательные предприятия: пивоварни, бумажные, консервные и кожевенные заводы. Некоторые из них казались абсолютно заброшенными.

Вдоль дороги тянулись линии электропередачи и телефонных кабелей; мелькали заправочные станции «Шелл», рекламные щиты компании «Кока-кола». На рекламном щите сигарет «Эмбасси Кингс» было написано: «Сафири ква асалама», что означало: «Езжай с миром». Дорога представляла собой поток автомобилей — «ауди», «мерседесов», «пежо». На бамперах многих было написано: «Я люблю Кению». Пыхтя, проезжали мимо матату — транспортные средства, рассчитанные на девятерых пассажиров, но в реальности перевозившие по меньшей мере по двадцать. Еще один дорожный знак предупреждал: «Следите за дорогой: в мае 1985 года на этом месте погибли двадцать пять человек».

Увидев, что Абди неожиданно свернул с дороги и въехал на парковку отеля «Голубая мачта», Дебора спросила:

— Почему мы остановились здесь?

— Историческое место, мисс. Все туристы здесь останавливаются.

Она взглянула на старое, приземистое здание, являвшее собой тень некогда великолепного колониального особняка. Когда-то «Голубая мачта» была одним из излюбленных мест белых поселенцев. Теперь же на нем висели щиты, рекламирующие зажаренные на гриле куриные шейки и козьи ребрышки.

— Я не хочу здесь останавливаться, — сказала Дебора. — Поехали в Найэри.

Абди бросил на нее удивленный взгляд, затем пожал плечами и вывел машину на дорогу. Время от времени он поглядывал на свою странную пассажирку в зеркало заднего вида.

По радио прозвучала короткая реклама отбеливающего крема «Мона Лиза», затем ведущий радиопередачи «Голос Кении» радостно сообщил: «Наш горячо любимый президент, достопочтенный Дэниель Арап Мой, сегодня заявил, что уже к 2000 году медицина станет доступной каждому кенийцу».

Дебора вспомнила деревню Онгата Ронгай, голодных, больных детей, грязь, мух, Кристофера, пытающегося привнести в их убогие жизни надежду и облегчение. Она подумала о Саре, разъезжающей по улицам Найроби в своем шикарном «мерседесе», о попрошайках, сидящих в тени нарочито помпезного и вместе с тем обшарпанного Конференц-центра. Казалось, думала она, два совершенно разных мира занимали одно и то же пространство.

Она похлопала Абди по плечу.

— Если вы не против, — сказала она и указала на радио.

— Ой, прошу прощения, мисс.

Он выключил радио, вытащил из кармана рубашки черешок листа мираа и засунул себе в рот. Дебора знала, что листья мираа считались хорошим стимулятором и что жевание их поднимало настроение. Кенийцы жевали их, чтобы хоть на время сбросить с себя груз проблем.

Машина мчалась мимо бесконечных ферм. Одни женщины работали в полях, другие шли вдоль дорог с немыслимыми ношами на спинах. Практически все, заметила Дебора, были либо беременны, либо с детьми. Женщины стояли на перекрестках дорог с вцепившимися в их юбки детьми; брели к придорожным овощным лоткам; стояли, согнувшись пополам, в грязных озерах, из которых пили коровы; тащили в тыквах-бутылях питьевую воду; стояли на автобусных остановках в ожидании и без того опасно переполненных матату. За пределами Найроби, осознала Дебора, Кения была страной женщин и детей.

— Скоро пойдет дождь, — заметил Абди, выведя ее из задумчивого состояния.

Она посмотрела на голубое небо.

— Откуда вы знаете?

— Женщины копаются в земле.

Дебора совершенно забыла об этом. Теперь она вспомнила, какими великолепными синоптиками были женщины, работающие на своих шамба. Даже если в небе не было ни единого облачка и ничто не предвещало дождя, он точно начинался, когда женщины выходили на свои земельные участки и начинали копошиться в земле.

Скоро начнутся дожди. Как она могла забыть об этом? В детстве она привыкла к чередованию периодов засухи и дождей и, став взрослой, могла предсказывать перемену погоды не хуже этих африканок. Но Дебора утратила этот навык в Калифорнии, где впервые увидела все четыре времени года: жаркое лето, золотую осень, морозную зиму и цветущую весну.

«Что еще я утратила?» — думала она, глядя на маисовые и чайные поля.

Пейзаж за окном начал меняться, и сердце Деборы учащенно забилось. Прямая ровная дорога сузилась и стала вилять по покрытым сочными зелеными коврами холмам. Теперь, когда они подъехали ближе к горе Кения, Дебора увидела темные тучи, которые начали расползаться по небу.

— Скоро будем в Найэри, мисс, — предупредил Абди, переключая передачу и обгоняя грузовик.

Их задержала дорожная авария. Когда машина Деборы ползла мимо места аварии, Дебора увидела полицейских и врачей с непроницаемыми выражениями лиц, огромную толпу женщин и детей, собравшихся поглазеть на столкновение четырех автомобилей. Она подумала о дяде Джеффри и дяде Ральфе. Вся семья погибла…

Неожиданно Деборе вспомнилось другое происшествие годичной давности, произошедшее в Сан-Франциско.

В тот день открывался балетный сезон. Танцевал сам Барышников, поэтому все билеты были распроданы еще задолго до дня представления. Джонатан, используя свои связи, сумел достать билеты в ложу и приглашение на торжественный банкет, устраиваемый по поводу столь знаменательного события. Они с нетерпением ждали этого дня, ждали долгие недели, Дебора даже купила специально для этого случая вечернее платье. Джонатан заехал за ней, и они уже практически проехали полпути, когда увидели на дороге аварию. Из-за дождя дорога была ужасно скользкой, поэтому водитель не справился с управлением и врезался в другую машину.

Спокойно, словно организуя пикник, Джонатан принялся за дело: он выискивал среди пострадавших выживших, отдавал распоряжения случайным помощникам, не обращая внимания на испачкавшийся смокинг, использовал в качестве перевязочного материала свой белый шарф, унимал хаос и панику перед приездом парамедиков и полиции, после чего сел в одну из карет «скорой помощи» и умчался в больницу. Дебора работала рядом с ним; они на пару спасали человеческие жизни и предотвращали возникновение истерии. В тот день они не попали ни на балет, ни на банкет, вечернее платье Деборы было безнадежно испорчено. Но она знала, что судьба компенсировала ей эту неудачу более чем щедро: она послала ей любовь к Джонатану.