В 1711 г. Петр устроил женитьбу сына на принцессе Вольфенбюттельской Софии Шарлотте. Нужно думать, что этим он еще надеялся переделать сына, изменить условия его жизни, открыв доступ влиянию на сына культурной женщины. Царевич хорошо относился к жене, но не изменился. Когда у Алексея родился сын Петр и умерла жена (1715), царь Петр стал иначе смотреть на сына: с рождением внука можно было устранить сына от престола, ибо являлся другой наследник. Кроме того, Петр мог рассчитывать сам иметь сыновей, так как в 1712 г. он формально вступил во второй брак. Женился он на женщине, с которой уже несколько лет жил душа в душу. Она была дочерью простого лифляндца, в Лифляндии попала в плен к русским, долго жила у Меншикова, в его доме стала известна Петру и прочно овладела его привязанностью. Приняв православие, она получила имя Екатерины Алексеевны Михайловой (а ранее называлась Скавронской и Василевской) и еще до 1712 г. подарила Петру дочерей Анну и Елизавету.

Екатерина была подходящим Петру человеком: скорее сердцем, чем умом понимала она все взгляды, вкусы и желания Петра, откликалась на все, что интересовало мужа, и с замечательной энергией умела быть везде, где был муж, переносить все то, что переносил он. Она создала Петру незнакомый ему ранее семейный очаг, достигла крепкого влияния на него и, будучи неустанной помощницей и спутницей государя дома и в походах, добилась формального замужества с Петром. Влиянию Екатерины некоторые исследователи склонны приписывать решительный поворот в отношениях Петра к царевичу Алексею.

Поворот этот состоял в том, что Петр после смерти жены Алексея (1715) передал сыну обширное письмо, в котором указывал на его неспособность к делам и требовал или исправиться, или отказаться от надежды наследовать престол. В необходимости дать ответ отцу царевич обратился за советом к приятелям, и те посоветовали ему отказаться от престола лицемерно, для избежания дальнейших неприятностей в случае упорства. Царевич так и сделал. Но для Петра не было секретом, что все недовольные ходом дел видят в консервативных привычках царевича надежду на возвращение старых порядков и поэтому после Петра могут Алексея возвести на престол, несмотря на его теперешний отказ. Петр потребовал от сына не простого отказа от престола, а пострижения в монахи (что лишало его возможности вступить на трон) и снова предлагал сыну приняться за дело. Но Алексей на это отвечал, что готов идти в монахи, и ответил снова лицемерно. Петр отложил решение этого вопроса, не настаивая на пострижении сына, дал царевичу полгода на размышление и вскоре уехал за границу.

Прошло полгода, и в 1716 г. Петр из Дании потребовал у сына ответа и звал его к себе в том случае, если он раздумал идти в монахи. Под видом поездки за границу к отцу царевич выехал из России и отправился в Австрию к императору Карлу VI, у которого и просил защиты от отца. Карл скрыл его в Неаполе. Но в 1717 г. посланные Петром на розыски царевича Толстой и Румянцев нашли его и убедили добровольно вернуться в Россию. Алексей приехал в Москву в 1718 г. и в присутствии многочисленного народа, собранного во дворец, получил от отца прощение под условием, чтобы он отрекся от престола и назвал тех лиц, по совету которых он бежал. Царевич назвал их.

Следствие, наряженное над этими людьми, вскрыло всю обстановку прежней жизни царевича и дало такие результаты, каких Петр вряд ли ожидал. Он узнал о непримиримой вражде сына и к самому себе, и ко всей своей деятельности, узнал, что его сына окружали лица резко оппозиционного направления, что они настраивали Алексея со временем действовать против отца и что Алексей готов был на это. В то же время открылся ряд скандалов, в которых позорно участвовали родственные Петру лица и даже его первая жена. Розыск привел к суду, к строгим приговорам, много лиц было казнено; царица Евдокия заключена в Новой Ладоге. Хотя следствие не открыло заговора против Петра со стороны царевича, однако дало Петру полное юридическое основание взять назад свое прощение сыну и передать царевича суду как государственного преступника.

Суд состоял из высших сановников (более ста), допросил царевича и при допросах подверг его пытке. Результатом судебного следствия был смертный приговор царевичу. Но судьба не допустила привести его в исполнение: царевич, измученный страшными нравственными потрясениями и, быть может, пыткой, умер в Петропавловской крепости 27 июня 1718 г.

Петр лишился старшего сына. Младшие сыновья его от второго брака, Петр и Павел, умерли в младенчестве. Остался один внук Петр Алексеевич и дочери Анна и Елизавета; остались также племянницы Екатерина и Анна Ивановны. При таком положении своей семьи Петр в 1722 г. издал указ о порядке престолонаследия, которым отменялся прежний обычай наследования по семейному старшинству и устанавливался новый порядок: царствующий государь имеет право назначить своим наследником кого угодно и лишить престола назначенное лицо, если оно окажется недостойным. Этот закон Петра после его смерти не раз подвергал колебаниям судьбу русского престола, а сам Петр им не воспользовался. Он не назначил себе преемника; косвенным же образом, как думали, Петр указал на свою жену как на избранную наследницу: в 1724 г. Екатерина была коронована в Москве Петром весьма торжественно, в ознаменование ее заслуг перед государством и супругом.

Заметим, что закон о престолонаследии, шедший против векового обычая, потребовал обстоятельного оправдания в глазах народа и вызвал любопытнейший трактат Феофана Прокоповича «Правда воли монаршей». В нем оправдывалось право монарха с разнообразных точек зрения – даже с точки зрения теорий Гуго Гроция и Гоббса.

Историческое значение деятельности Петра

Мы приступили к изложению эпохи преобразований с тем убеждением, что эта эпоха была обусловлена всем ходом предшествовавшей исторической жизни России. Мы ознакомились поэтому с существенными чертами допетровской жизни, как она сложилась к тому моменту, когда начал свою деятельность Петр. Мы изучали затем воспитание и обстановку детства и юности Петра, чтобы ознакомиться с тем, как развилась личность преобразователя. И, наконец, мы рассмотрели сущность реформационной деятельности Петра во всех ее направлениях.

К какому выводу приведет нас наше изучение Петра? Была ли деятельность традиционной или же она была резким неожиданным и неподготовленным переворотом в государственной жизни Московской Руси?

Ответ довольно ясен. Реформы Петра по своему существу и результатам не были переворотом; Петр не был «царем-революционером», как его иногда любят называть.

Прежде всего, деятельность Петра не была переворотом политическим: во внешней политике Петр строго шел по старым путям, боролся со старыми врагами,