«Два года тому назад покойная разсказывала нам, что, будучи ребенком, она подвергалась опасности сделаться кривою (ayant de la disposition devenir contrefaite), – пишет Екатерина госпоже Бьельке, – поэтому ландграфиня призвала какого-то шарлатана, который выпрямлял ее при помощи кулаков и колен. (La landgrave avait fait venir un charlatan, qui l'avait redressee a coups de poing et de genoux.) Этим-то и объясняется, что спинной хребет ея оказался изогнутым в виде буквы S, а нижняя часть позвоночника, которая должна быть выгнутою, у нея была вогнутою. Вот еще доказательство тому, что не из гордости, но вследствие невозможности она не могла нагибаться вперед»…

Урок, преподанный Екатериной, оказался усвоенным следующей ее невесткой. Вторая жена Павла Мария Федоровна интригами не занималась, и Екатерина не нашла в ней никаких недостатков, препятствующих рождению детей…

Мария Федоровна родила императрице прекрасных внуков.

Александра…

Константина…

А 25 июня 1796 года и Николая…

«Сегодня в три часа утра, – писала Екатерина Гримму о своей новой семейной радости, – мамаша родила громаднаго мальчика, которого назвали Николаем. Голос у него бас, и кричит он удивительно; длиною он аршин без двух вершков, а руки немного поменьше моих. В жизнь свою в первый раз вижу такого рыцаря… Если он будет продолжать, как начал, то братья окажутся карликами перед этим колоссом».

Особенно радовало Екатерину, что всего через две недели после рождения внук начал есть кашу.

«Рыцарь Николай уже три дня кушает кашку, потому что безпрестанно просит есть. Я полагаю, что никогда еще осьмидневный ребенок не пользовался таким угощением; это неслыханное дело. У нянек просто руки опускаются от удивления; если так будет продолжаться, придется по прошествии шести недель отнять его от груди. Он смотрит на всех во все глаза (il toise tout Ie monde), голову держит прямо и поворачивает не хуже моего».

Внук-рыцарь сильно обрадовал старушку Екатерину…

Дождавшись, когда великий князь после крещения сына уехал в Павловск, императрица передала великой княгине бумагу, в которой предлагала потребовать от мужа отречения от своих прав на престол.

Императрица велела Марии Федоровне скрепить своею подписью эту бумагу как удостоверение согласия с ее стороны на ожидаемый акт отречения в пользу великого князя Александра Павловича.

Однако, к огорчению императрицы, великая княгиня нисколько не обрадовалась этому предложению и отказалась подписать требуемую бумагу.

Разгневавшись на непокорную невестку, императрица решила возвести на престол внука Александра, не спрашивая более ничьего согласия.

Этими заботами да еще любовником Платоном Александровичем Зубовым и развлекалась ожиревшая немецкая старушка в свое последнее лето и последнюю осень…

5 ноября 1796 года, вечером, был так называемый «Малый Эрмитаж». Императрица весело забавлялась шутками Льва Нарышкина, явившегося в костюме уличного торгаша и продававшего присутствовавшим разные безделушки. На другое утро, встав по своему обыкновению рано, Екатерина оделась, попила кофе, поговорила с Платоном Зубовым, а затем пошла, как деликатно пишет А.Г. Брикнер, «в гардероб, где обыкновенно никогда не оставалась более десяти минут».

Но на этот раз все было иначе. Поскольку прошло уже более получаса, а императрица не выходила, камердинер обеспокоился и решился войти.

Отворив дверь, он увидел упавшую с горшка императрицу.

Ее разбил паралич.

В бессознательном состоянии императрица лежала на полу.

Она так и не успела подписать подготовленный указ о лишении Павла престола.

«36-ти часов, без всякой перемены, имея от рождения 67 лет 6 месяцев и 15 дней, наконец, 6-го (17-го) ноября в четверток, пополудни, в три четверти десятого часа, к сетованию всея России, в сей временной жизни скончалась».

Современники считали, что Павла как раз и спасло то обстоятельство, что императрица так и не пришла в сознание…

Какая злая ирония истории…

Во времена царствования Елизаветы была придумана легенда о Петре Великом, который, спасая на судне тонущих во время наводнения матросов, простудился и помер…

Во времена Елизаветы привезена в Россию дочь мелкого Ангальт-Цербстского невладетельного князя, которой предстоит стать Екатериной Великой и которая – тут уже нет никакой легенды! – тоже уходит из жизни, сидя на судне.

Правда, ночном…

В шутку Екатерина сочинила для себя надгробную надпись…

«Здесь лежит Екатерина II, родившаяся в Штетине 21 апреля (2 мая) 1729 года. Она прибыла в Россию в 1744 г., чтобы выдти замуж за Петра III. Четырнадцати лет от роду, она возъимела тройное намерение – понравиться своему мужу, Елизавете и народу. Она ничего не забывала, чтобы успеть в этом. В течение 18 лет скуки и уединения она поневоле прочла много книг. Вступив на Российский престол, она желала добра и старалась доставить своим подданным счастие, свободу и собственность. Она легко прощала и не питала ни к кому ненависти. Пощадливая, обходительная, от природы веселонравная, с душею республиканскою и с добрым сердцем, она имела друзей. Работа ей легко давалась, она любила искусства и быть на людях». Нам представляется более точной и справедливой эпитафия Екатерине, которую составил А.С. Пушкин…

«Царствование Екатерины II имело новое и сильное влияние на политическое и нравственное состояние России, – писал он. – Возведенная на престол заговором нескольких мятежников, она обогатила их на счет народа и унизила беспокойное наше дворянство. Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сем отношении Екатерина заслуживает удивление потомства. Ее великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало ее владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве… Екатерина знала плутни и грабежи своих любовников, но молчала. Ободренные таковою слабостию, они не знали меры своему корыстолюбию, и самые отдаленные родственники временщика с жадностию пользовались кратким его царствованием. Отселе произошли сии огромные имения вовсе не известных фамилий и совершенное отсутствие чести и честности в высшем классе народа. От канцлера до последнего протоколиста всё крало и всё было продажно. Таким образом развратная государыня развратила и свое государство».

Эти слова о развратной государыне, развратившей и свое государство, и есть, наверное, самая точная оценка противоречивой эпохи Екатерины II.