– Так и в трудовой запишешь: лом с окладом в «цать» рублей? – сощурился Федор.

– Ну, зачем! – посерьезнел Сергей, почувствовав, что Федор заинтересовался его предложением. – Поставим тебя заместителем директора фирмы по безопасности. И с окладом не обидим, будет что на спокойную старость отложить…

– С тобой состаришься, пожалуй!.. – в синих глазах Федора промелькнула смешинка. – Знаешь, Сергуньша, а я и думать не буду – согласен! Что-то меня такая тоска дома в последнее время забрала… Вот только о Зухре нужно позаботиться.

– Кто это? – не понял Сергей.

– Собака моя, – ответил Федор. – Позвонить надо соседке, чтобы взяла ее к себе. Чужим ее отдавать нельзя – матерая больно, новых хозяев вряд ли подпустит.

– А хочешь, мы ее в Питер заберем? – предложил Сергей.

– Где же она жить-то там будет? Сия девица не для городской квартиры…

– Есть место, недалеко от города, – загадочно улыбнулся Сергей. – У меня там что-то типа тренировочной базы… Кстати, там и тебе тоже будет чем заняться. Ты не думал передать свой опыт и умения молодежи, а, Федор? Ты же, как я понял, офеня-то из последних… Нельзя, чтобы эти уникальные знания пропали, и так много уже утеряно безвозвратно!

– Не боись, паря, земля русская все в себе держит, ничего в ней никогда даром не пропадает, – усмехнулся Федор. – Придет час и все людям возвернется… Но если есть толковые ребята, может, и подвезет найти близкую душу. Загодя загадывать нечего… На месте разберемся!

– Ну, тогда давай выпьем еще и за наше общее будущее, – предложил Сергей, наливая по второй. – За жизнь и ее милосердие к нам!

– Давай! – согласился Федор, принимая от него полную рюмку, и неожиданно вспомнил разговор с Леонидом в самолете на пути в Благовещенск. Тот тогда еще спрашивал, есть ли у офеней чувство милосердия…

Придержав рюмку у рта, Федор замер. Он вдруг ясно понял, что перед Питером ему надо заехать еще в одно место… Там, наверное, его милосердия уже давно заждались…

Через три месяца на террасе комфортабельного дома в живописном предместье городка Архаварес, который даже на самой подробной карте Панамы мог бы найти только въедливый географ, раздался телефонный звонок.

Женщина «в интересном положении» с уже приметным животом не спеша сошла по ступеням террасы в сад, держа в руке мобильный телефон.

Загорелый мужчина, улыбнувшись, потянулся из плетеного кресла-качалки к ней и обнял за располневший стан, прижимаясь щекой к ее животу. Она с нежностью потрепала его по волосам и, мягко отстранившись, протянула ему трубку.

– Тебя к телефону, – сказала она и, отдав ему трубку, пошла обратно в дом.

Он, откинувшись на спинку кресла и раскачиваясь, поднес трубку к уху:

– Халлоу…

– Халлоу-халлоу, – передразнил его в трубке низкий мужской голос и продолжил по-русски: – Здорово, паря! Запиши-ка себе кое-что на заметку…

Продиктовав несколько цифр, голос спросил:

– Ну что, все успел записать?

– Все…

– Остальное пришлю с вещей птицей-вороном… жди! – помолчав секунды две, чтобы до его собеседника дошло, о ком идет речь, голос попрощался: – Ну, покедова, паря, будь здоров, жене с сыном привет передавай, а будете в наших краях – милости просим!

– Нет уж, лучше вы к нам… – рассмеявшись, ответил с интонацией артиста Миронова мужчина и со смехом откинулся на спинку качалки. – А может, и правда, Федор, к нам рванешь?

– Не, паря, я жару не выношу! Мне и в вашем болоте хорошо! К тому же я теперь не один…

– Ну что ж, спасибо тебе! За все спасибо… Да, кстати, а как там все прошло?

– А ничо, нормально, – в голосе послышался смех. – Гостинец доставлен по назначению… Да тебе потом Мишка все расскажет.

– Ну хорошо, счастливо!

Положив трубку, мужчина задумчиво откинулся на спинку кресла-качалки, сложил бумажный листок с рядком цифр вчетверо и, засунув его в нагрудный карман, с удовлетворенной улыбкой прикрыл глаза.

Через несколько мгновений он уже сладко посапывал.

Если бы кто-нибудь умел подсматривать чужие сны, он был бы очень удивлен, увидев странное содержание сна этого мужчины… Он бы увидел, как чьи-то большие мозолистые руки аккуратно вкладывают пластиковый пакет с компьютерным жестким диском в какой-то ящичек, очень напоминающий банковскую ячейку, и закрывают дверцу маленьким ключиком, кажущимся в этих огромных руках просто игрушечным.

– Лежи покедова, – произносит низким, уже знакомым нам голосом герой сна и, похлопав по дверце ладонью, выходит за тут же закрывшуюся за ним тяжелую герметичную дверь с эмблемой одного из надежных банков Швейцарии.

«Лежи покедова…» – раздробившись на множество фраз, разносится последним эхом под сводами меркнущего сознания сидящего в кресле-качалке мужчины, и он погружается в глубокий сон без образов и звуков, где царит лишь одна симфония покоя – абсолютное безмолвие.

* * *

А в это время, далеко-далеко от Панамы, в славном городе Новосибирске, генерал Визорин, лежа на больничной койке, читал письмо, которое доставили ему в серебристом «дипломате» вместе с коробкой компьютерного жесткого диска. «Дипломат» накануне был подброшен в Контору, где его с большими предосторожностями вскрыли, опасаясь взрыва. Обнаруженные в нем диск, письмо и фотография с изображенными на ней трупами были тут же переданы Слепакову.

Стоя за плечом начальника, Слепаков еще раз прочел набранные на компьютере строки, невольно цепляясь взглядом за ошибки:

«Братаны! Пасылаем вам пасылку с ненашим добром. Свое мы забрали, а эта каробка, кажись, по вашей части. Мужик перед смертью раскалолся, будто ее кое-кто из ваших уволок из какого-то схрона, штоб за кардон отнести. Баба, правда, сказать ничего не успела, померла сразу, зацепили мы ее случайно. Но и нас винить нельзя, мы же за ними три месяца гонялись, а тут они уже валили на ту сторону, пришлось нам за погранцов сработать. Схоронили мы их обоих прямо на границе, головой к Китаю, куда они хатели идти. Так что мы вроде по ходу дела и за вас дело зделали, но мидалей нам не надо. Сначала не хатели вам этот диск отдавать, а потом рассудили, что лучше вам там разобраться, штоб всякие гады не здавали наши секреты вонючему западу, а то сколько ж можно родину прадавать в натуре! Так что ни поминайти лихом!

Патреоты».

Опустив письмо, Визорин оглянулся на Слепакова:

– Проверили? Тот диск или?…

– Тот, товарищ генерал, – подтвердил Слепаков, выходя из-за его спины. – Да и «дипломат» опознали, Круглов везде носил его с собой. Можно надеяться, что информация никуда не ушла, если верить этим «патреотам»… – Слепаков осторожно посмотрел на начальника, ожидая его реакцию.

Визорин с облегчением выматерился, разглядывая фотографию и чувствуя, как его отпускают напряжение и тоска последних дней. В голове у него вдруг оформилась мысль, что даже если это и не «братки-патреоты» подкинули им посылку, то все равно это знак, что информация никуда не уйдет, а те, кто ею владеют, будут немы как могила, не пуская свою осведомленность дальше границы. Откуда взялась эта уверенность, он даже не захотел задумываться, но на душе у него вдруг стало спокойно.