— Это хорошая сталь, — нахмурился разбойник в желтом плаще.

— Нет ничего хорошего ни в этом шлеме, ни в тех, кто его носил. Сандор Клиган был страждущей душой. Рорж — зверем в облике человека.

— Я не такой, как они.

— Зачем тогда доказывать миру их ощеренную пасть? Хочешь, чтобы и твое лицо стало таким?

— Шлем этот всем известен и наводит страх на врага.

— На меня он уж точно наводит страх.

— Ну так не смотри. — Человек в желтом плаще сделал знак остальным. — Забирайте эту шлюху,

Бриенна не стала сопротивляться, Их было четверо, a она ослабела от ран, и тело ее прикрывала одна лишь рубашка. Идя по коридору, она пригнула голову, чтобы не задеть потолок, Извилистый проход пошел на подъем и привел их в большую, полную народа пещеру.

В вырытой посреди яме горел костер, воздух был синим от дыма. Одни разбойники грелись у огня, другие стояли вдоль стен или сидели, поджав ноги, на соломенных тюфяках. В пещере были и женщины, даже несколько ребятишек выглядывали из-за материнских юбок. Единственным человеком, которого здесь знала Бриенна, была Длинная Джейна Хедль.

За поставленным на козлы столом сидела женщина в сером плаще с капюшоном. В руках она держала корону, бронзовый обруч в обрамлении железных мечей, и поглаживала лезвия пальцами, словно пробуя, насколько они остры. Под капюшоном поблескивали глаза.

Серый — цвет Молчаливых Сестер, прислужниц Неведомого. По хребту Бриенны прошел холодок. Она. Бессердечная.

— Вот эта женщина, миледи. — доложил новоявленный Пес.

— Она самая. — подтвердил кривой. — Шлюха Цареубийцы.

— Почему вы меня так называете? — возмутилась Бриенна.

— Кабы мне платили серебряного оленя всякий раз, как ты его поминала, я б разбогател не меньше, чем твои Ланнистеры,

— Это просто… вы не понимаете…

— Да ну? — засмеялся Пес. — Мне сдается, не больно-то трудно это понять. От вас пахнет львом, миледи.

— Неправда.

Вперед вышел еще один разбойник, помоложе, в засаленной овчинном полушубке, с Верным Клятве в руке.

— А вот он говорит, что правда. — Произнеся это на северный лад, он достал меч из ножен и положил перед леди Бессердечной. По клинку при свете костра побежала красная с черным рябь, но женщина в сером смотрела только на эфес — золотую львиную голову. Рубиновые глаза светились, как красные звезды.

— Есть еще это. — Торос вынул из рукава пергамент и положил рядом с мечом. — В грамоте с печатью короля-мальца сказано, что податель сего исполняет королевскую волю.

Женщина в сером взяла свиток в руки.

— Меч был мне дан с благой целью, — сказала Бриенна. — Сир Джейме поклялся Кейтилин Старк…

— Еще до того, как его друзья ей перерезали горло, так следует понимать, — вставил Пес в желтом плаще. — Мы все хорошо знаем, чего стоят клятвы Цареубийцы.

Напрасные старания, поняла Бриенна. Никакие мои слова не переубедят их.

— Он обещал вернуть леди Кейтилин ее дочерей, — тем не менее продолжала она, — но когда мы добрались до Королевской Гавани, их там уже не было. Джейме послал меня на поиски леди Сансы…

— Что бы ты сделала с девочкой, если б нашла ее? — спросил молодой северянин

— Отвезла бы в безопасное место.

— Это куда же? — со смехом встрял Пес. — В темницу Серсеи?

— Нет.

— Можешь отрицать сколько хочешь — меч доказывает, что ты лжешь. Думаешь, мы поверим, что Ланнистеры раздают мечи с золотом и рубинами своим неприятелям? Что Цареубийца хочет спрятать девочку от родной сестры-близнеца? А королевскую грамоту тебе, стало быть, на подтирку дали? И компанию ты себе подобрала — лучше некуда. — Разбойники по знаку Пса расступились, и вперед выведи еще двоих пленников. — Мальчишка — оруженосец самого Беса, миледи, а другой — домашний рыцарь нашего Кровопийцы Рендилла.

Хиля Ханта избили так, что его трудно было узнать. Он спотыкался и едва стоял на ногах. Подрик его поддерживал.

— Сир, — сказал мальчик, увидев Бриенну. — Миледи. Простите меня.

— Тебе не за что просить у меня прощения. Миледи, — обернулась к Бессердечной Бриенна, — в чем бы вы ни подозревали меня, они к этому непричастны.

— Довольно и того, что они львы, — сказал одноглазый. — Я стою за повешение. С тех пор как мы повесили последних людишек Тарли, он успел вздернуть десятка два наших.

— Надо было выходить за меня, когда я предлагал, миледи. — со слабой улыбкой сказал Бриенне сир Хиль. — Боюсь, что теперь вам суждено умереть девственницей, а мне бедняком.

— Отпустите их, — взмолилась Бриенна.

Женщина в сером все так же молча разглядывала меч, пергамент, корону. В конце концов она схватилась за горло, как будто вознамерилась себя удушить, и заговорила надорванным, похожим на предсмертный хрип голосом.

Язык проклятых, не иначе.

— Я не понимаю, — сказала Бриенна. — Что она говорит?

— Она спрашивает, как называется твой клинок. — пояснил северянин.

— Верный Клятве.

Женщина в сером испустила шипение и добавила что-то еще. Ее глаза в полумраке горели, как угли.

— Она говорит, его следует переименовать в Клятвопреступника. Он был выкован для предательства и убийства. Имя ему Ложный Друг, говорит она. Как и тебе.

— Но кому же я была ложным другом?

— Ей. Миледи не забыла, что когда-то ты клялась служить ее милости.

Тартская Дева обязалась служить только одной женщине.

— Быть не может, — прошептала Бриенна. — Та леди мертва.

— Смерть, как и гостеприимство, утратила свое былое значение, — заметила Длинная Джейна Хедль.

Леди Бессердечная откинуло капюшон, размотала с лица серый шарф. Белые сухие волосы. Зеленовато-серый лоб с трупными пятнами, лицо изорвано в клочья. Одни раны покрыты кровавой коркой, в других просвечивают кости черепа.

Какой красивой была она прежде… какой нежной была ее кожа.

— Леди Кейтилин, — со слезами проговорила Бриенна. — мне сказали, что вы… что вы умерли.

— Да, она умерла. — подтвердил Торос из Мира. — Фреи располосовали ей горло от уха до уха. Она была мертва уже три дня, когда мы нашли ее у реки. Харвин просил меня дать ей поцелуй жизни, но я не соглашался, потому что после смерти прошло слишком много времени. Тогда лорд Берик прижался устами к ее устам, и пламя жизни перешло из него я нее. Она восстала, да сохранит нас Владыка Света. Восстала.

Быть может, это еще один сон? Кошмар, порожденный ядовитыми зубами Кусаки?

— Скажите ей, что я никогда не предавала ее, — попросила Бриенна. — Клянусь Семерыми. Клянусь на своем мече.