Кузнецарь замолчал, напоследок сказав, что избушка на курьих ножках уже в пути, что она вот-вот притопает сюда.

– Зачем? – не поняла жена и удивилась, услышав ответ. – За тобой? А ты причём?

– Так я же – Златоуст. Я словом останавливаю солнце и словом разрушаю города. И они прекрасно знают, что я не могу тут сидеть, сложа руки.

Жена побледнела.

– Ты с нами не пойдёшь?

– Потом догоню. Златоустка заплакала.

4

Море штормило всю ночь и потому не спалось – за широким шорохом прибоя чудились подвижки земной коры, будто вулкан просыпался. И перед рассветом, когда волны притихли под берегом, не спалось; в перезвоне птичьих голосов мерещился перезвон боевого железа, в порывах ветра чудились шаги под окнами. С первыми лучами солнца Галактикон-Ацтека спустился под землю, уводя за собой ребятишек, Златоустку и седого профессора, который то и дело останавливался.

– А как же Великороссович? – так профессор называл Великогрозыча. – Почему он остался, а я должен идти?

– У него там какое-то срочное дело. Я отведу вас в надёжное место, потом за ним вернусь.

Метров сто они прошли в полной тишине – дыхание друг друга было слышно.

– А как же коллекция моя? – спохватился профессор, глядя назад и поправляя свои разнокалиберные очки. – Феланопсис. Маранта. Колерия…

Проводник сердиться начинал; время поджимало.

– Если бы вот так, как вы, ребятишки канючили – это я мог бы понять. Но вы же взрослый человек. Что вы, в самом деле? Вы посмотрите, что происходит!

В эти дни подземелье под островом напоминало заколдованное сказочное царство, украшенное червонным золотом, от которого пыхал жар, клубками катился пар – в той стороне, где была огромная кухня вулкана, где варилась кошмарная магма, лениво закипая, набирая чудовищную силу и готовясь к могучему, кошмарному прыжку под небеса.

Зачарованные этим сказочным царством, ребятишки присмирели. И профессор притих, осознавая опасность и в то же время любуясь удивительной картиной, созерцанием которой мало кто может похвастаться.

Ацтека поторопил:

– Надо идти, покуда эти розы не увяли.

В руках у взрослых были огненные розы; Кузнецарь напоследок применил свою магическую силу; поколдовал на кузне – отковал три ярких розовых цветка, которые были способны светиться три дня и три ночи подряд. (Цветы были горячие, а стебли холодные).

Уходя подземными дорогами – уже довольно далеко от острова – Галактикон-Ацтека замер на одном из поворотов. Душа заныла, сердце затревожилось, когда разглядел едва-едва заметный смутный огонёк – его глаза впотьмах давно привыкли доставать гораздо дальше простого человеческого глаза.

Златоустка уловила смутную тревогу в поведении проводника.

– А что там? – насторожённо спросила. – Ацтека, что там?

Он помолчал. Босую ногу почесал об ногу.

– Почудилось, – пробормотал проводник и дальше повёл свою примолкшую компанию, отгоняя от себя самые печальные предположения.

Увы! Зоркий глаз Ацтеки не ошибся. Это были ОНИ…

1

Нечистая сила потерпела поражение в далёком Стольнограде, и ей приходилось теперь подобру-поздорову копыта свои уносить, куда подальше. Вот почему избушка на курьих ножках оказалась опять под землёй – эти черти с ведьмами ушли в подполье, затаились на время, нужно было боевые раны зализать, силы подкопить для нового броска. Нечестивцы – полководцы нечистой силы – то и дело собирались на совещание во дворце, который чёрт знает как умудрялся помещаться внутри избушки на курьих ножках.

И однажды кто-то из нечестивцев на совещании упомянул имя покойного Короля Мистимира – теперь уже никто не вспомнит, с чем было связано упоминание. А другой нечестивец неожиданно стал утверждать, что Король, мол, умер, но всё-таки – да здравствует король. Он, дескать, жив, курилка, и процветает где-то на Архипелаге счастливых островов. Стали смотреть по карте и никакого такого архипелага не нашли. А потом какой-то нечестивец раздобыл газетку, где давно уже пропечатали странную заметку о заблудившемся капитане Бранческо Теккинора, которого даже судили из-за того, что он самовольно изменил курс океанского лайнера и причалил к дикому острову, на котором якобы находился железнодорожный состав – за тысячу миль от ближайшей железной дороги. И тогда открылась тайна, уже покрытая пылью и поросшая травой забвения. Поезд-невидимка не упал в тартарары, как это планировалось теми, кто готовил маршрут. Поезд приземлился на каком-то необитаемом острове. Океанский лайнер забрал пассажиров с этого острова и они куда-то исчезли; никто из них не появился в Стольнограде, потому что «хозяин жизни», то есть, Нишыстазила послал их на верную смерть. Вот они и «умерли», бесследно растворились где-то в Туманном Альбионе, в Америке и прочих заграницах. А машинист волшебного поезда – раскоронованный Король Мистимир – стал примерным семьянином и детишек воспитывает на острове.

Нишыстазила выслушал два или три доклада разведки. Задумался. Что делать? И тут на глаза ему попалась книга Короля Мистимира. Оригинальная такая книга. Это было ноу-хау издательского дома господина Бесцели. Оригинальность этой книги заключалась в том, что название – «КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ» – было вмонтировано в обложку, а между словами названия, будто рыбка в аквариуме, плавала точка. Наклоняя книгу вправо или влево, читатель мог эту точку остановить после слова «казнить», или точка могла замереть после слова «нельзя». И содержание книги странным образом менялось в зависимости от того, где читатель поставил точку. Если казнить – получался триллер, кровью наполненный так, что хоть страницы выжимай. Если помиловать – на страницах книги, в основном, в конце было полно сиропу, изготовленного по рецепту английского аптекаря по имени Хэппи Энд.

Вот эту книгу Нишыстазила повертел в руках, сквасил морду, словно квасу прокисшего напился, подозвал Воррагама и говорит:

– Что-то ни хрена не получается у меня с этой точкой, не могу поставить ни там, ни там. Да и никто, наверно, кроме короля, не сможет. А ну-ка, Воррагам, сходи-ка за три моря, попроси, чтобы король поставил точку.

И в тот же день, и в тот же час избушка на курьих ножках отправилась в поход.

Причин для расправы с предателем было предостаточно. Когда он работал на них, он узнал много такого, что знают только нечестивцы самой высшей марки. Это во-первых. Во-вторых, разведка доложила: раскоронованный Король Мистимир сотрудничал с генералом Надмирским, а значит, способствовал его победе. А в третьих, этот перебежчик на своём проклятом поезде увёз чёртову уйму самых лучших нечестивцев, которых с большим трудом растили на люциферме. Короче говоря, пришла пора ответить ему за все свои деяния.

И только одно обстоятельство смущало Воррагама: книга, которую Нишыстазила вручил перед дорогой. «КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ». Надо, чтобы автор сам поставил точку. Что за блажь ударила в голову хозяина? И попробуй ослушаться. Тогда уж тебя самого казнят, даже не думая, где ставить точку. Но ведь это рискованно. Очень рискованно. А если этот автор возьмёт и фортель выкинет: «КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ. ПОМИЛОВАТЬ». Скорей всего, что так оно и будет. Даже к бабке не ходи. К ба бе-яге. И что тогда? А тогда опять же Воррагам будет крайний – не исполнил приказ.