Да и Эльса Хяюринен разговорилась. Похоже, эта парочка ей тоже стала поперек горла. Я ее понимаю. Сам начинаю нервничать, стоит их вспомнить.

Осмала выдерживает небольшую паузу. Он выглядит взволнованным не больше, чем гранитная скала или старая проселочная дорога.

— В любом случае самое время поблагодарить вас, — произносит он. — Я не собираюсь допытываться, как вам удалось вынудить их раскрыть себя в нужном месте и в нужное время, хотя у меня есть кое-какие предположения.

Где-то внутри меня пробегает быстрая холодная дрожь.

— Подозреваю, что тут не обошлось без математики, — продолжает Осмала.

Я открываю рот, но не успеваю ничего сказать.

— Я так и думал, — кивает он, — поэтому и вызвал вас на этот разговор. Мы все обладаем, я бы сказал, базовыми знаниями, но есть вещи, которые не имеет смысла объяснять тому, кто все равно ничего не поймет. Бесполезно растолковывать сложное уравнение человеку, который не может сложить два и два, верно?

Я снова открываю рот, но опять не успеваю произнести ни слова.

— И в знак благодарности, — добавляет Осмала, — я возьму на себя смелость пообещать вам, что мой преемник не станет интересоваться вашей ролью в этой истории с лошадью…

— Я не…

— И пропавшим всадником, — продолжает Осмала, будто не заметив моей попытки ему возразить. — Пожалуй, я скажу так: мы знаем, кого искать и почему, и найдем обоих — и лошадь, и всадника. Или мой преемник найдет. Без вашей помощи. Математической или любой другой. Но больше — никогда! Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

Думаю, что понимаю. Я говорю это вслух. Осмала, кажется, доволен моим ответом. Он снова принимается рассматривать стены и не отрывается от этого занятия тридцать одну минуту.

Обратная поездка в Херттониеми уже не вызывает у меня неприятных чувств. Осмала делится своими планами. В понедельник, в первый день его выхода на пенсию, они с женой собираются отправиться в Италию на экскурсию по музеям.

— Наверное, я поселюсь в галерее Уффици, — говорит Осмала.

Но до тех пор ему нужно закончить отчет о завершении предварительного следствия. Когда мы пересекаем мост Кулосаари, освещенный ярким весенним солнцем, Осмала интересуется, не желаю ли я добавить еще что-нибудь существенное для дела. Но по его голосу я понимаю, что он вряд ли испытывает недостаток информации, тем более что свой вопрос он задал, когда мы практически приехали.

Он останавливает машину прямо перед моим подъездом, хотя я и не говорил ему свой адрес. Мы смотрим друг на друга.

— Еще увидимся, — говорит Осмала и, прежде чем я успеваю ответить, продолжает: — Потому что, как я полагаю, художница Хеланто, какими бы восхитительными ни были ее работы, еще только в начале своей творческой карьеры. Я буду за ней внимательно следить.

И после краткой паузы добавляет:

— Как поклонник ее таланта.

Осмала не улыбается, но мне кажется, его суровое лицо излучает тепло.

— И вам желаю того же… — говорит он. — Цените то прекрасное, что рядом с нами.

Отвечаю, что для меня нет ничего важнее в жизни. Благодарю его за поездку и выхожу из машины.

Открывая дверь подъезда, еще раз оглядываюсь назад.

Кажется, маленький электромобиль все время ведет в сторону из-за веса его водителя. Разумеется, я никогда не скажу этого вслух, тем более Осмале. Как бы странно это ни звучало, он тоже стал мне кем-то вроде члена семьи. Мысленно я желаю ему приятной жизни на пенсии и удовольствия от всех возможных видов искусства.

Когда я поднимаюсь по лестнице, в моей голове мелькают эпизоды из прошлого.

Вот адвокат вручает мне документы и сообщает о смерти брата и о том, что я унаследовал парк приключений. Вот мой первый день в парке и враждебный прием со стороны его сотрудников, которые теперь превратились в настоящих друзей — мушкетеров, стоящих за меня горой, и все мы стали одной большой семьей. Парк «Заходи, здесь весело!», преодолев все трудности, процветает и на равных конкурирует с едва не разорившимся «Сальто-мортале», новые владельцы которого установили разумные цены и честно состязаются с нами, что идет на благо всей индустрии парков приключений. Да, я вижу мысленным взором и трупы — под куриными окорочками в морозильной камере кафе, в крокодиле из зеленого пластика, в черноте замерзающего озера, на удаляющемся от меня снегоходе… Но я по-прежнему не знаю, мог ли в тех ситуациях действовать по-другому. Впрочем….

Мне хорошо известно, почему я поступил так, а не иначе.

Я дохожу до нужной мне лестничной площадки. Путь к этой двери оказался для меня гораздо длиннее, чем от Северного Хельсинки до Восточного, от бюджетного района Каннельмяки до функционального Херттониеми. Это путешествие составило смысл всей моей жизни вплоть до сегодняшнего дня. Сегодня я понимаю, что тогда соединились две вещи, которые я считал несовместимыми. И теперь в моих руках ключ к целому миру.

Счастье там, где соединяются математика и любовь.

Я открываю дверь и вхожу.

Снимаю обувь и куртку и направляюсь прямиком в залитую весенним солнцем кухню, наполненную сводящим с ума ароматом только что вынутого из духовки картофеля с чесноком. Я за несколько метров чувствую тепло, исходящее от жаркого. Но это ничто по сравнению с тем, что ждет меня дальше. Я целую Лауру, потом еще раз, крепко ее обнимаю и долго не отпускаю. Потом смотрю в ее зеленовато-серые глаза.

— Все хорошо? — спрашивает Лаура, хотя, похоже, она уже знает ответ.

Я понимаю это по улыбке и знакомому мне мудрому взгляду.

— Все хорошо, — киваю я.

Я даже не спрашиваю, знает ли она, что я только что встречался с Осмалой. Вместо этого рассказываю ей, как высоко ценит Осмала ее художественный талант. И я совершенно с ним солидарен. Я не скрываю огромного облегчения, поскольку наконец разрешились многие проблемы, но больше всего на свете радует меня то, что наше с ней приключение еще в самом начале.

Наше общее приключение.

Мы всегда будем вместе.

Примечания

1

В конечном итоге (лат.).

2

Пер. Ю. Айхенвальда.

3

Гигеренцер, Герд: Умение рисковать: Как принимать правильные решения

4

Холопайнен, Мартти. Основы математической статистики

5

Лайтинен, Пертти. Вероятность и ее статистическое применение

6

Саломаа, Дж. Э.: