никак не могла достать деньги из сумочки. Контролер, унылый неряшливый субъект неопределенного возраста, терпеливо дожидался с протянутой рукой. Как на паперти стоял.

Владик улыбнулся — сценка была забавная. Солнце пробивало лучами облака над Петербургом и обещало не допустить дождя. Солнцу в северной Пальмире никто не верит — у всех были зонтики. Кроме Влада. Он ехал легко одетым, в серой курточке — ветровке и со спортивной сумкой.

Хоп! Парень соскочил со ступеньки. Желтый городской «Икарус» пропылил дальше. Юноша зашагал к стеклянным башням Пулковского аэропорта, насвистывая песенку британских бомберов: «На честном слове, и на одном крыле». Здесь он уже ненадолго, а в Сочи стоит хорошая погода. Впервые на отдых Влад отправлялся один, без друзей и родственников, как вольный ветер. Друзей он найдет и там, можно познакомиться с хорошенькой особой уже в самолете.

Бархатный сезон еще далеко. В такое время громада современного и, в общем-то, красивого аэропорта бывает малолюдна. К тому же от Питера легко добраться до курортов Кавказа поездом — это не то, что ехать из Сибири.

В зале и впрямь пустовало большее число кресел. Маленькие группки провожатых все не отпускали отъезжающих, а те пытались скрыть легкое нетерпение перед полетом. То чувство, которое почти каждого теребит желанием поскорее подняться в воздух, а там превращается в навязчивое желание поскорее долететь, уже томило этих людей.

Около книжного киоска стоял человек в летнем белом костюме с собакой на поводке. Светловолосый молодой мужчина не привлек бы внимания, но пес был импозантен. Крупный, мускулистый стандартный шнауцер в седой шерсти. Морду с усами и бородкой можно было бы счесть забавной, но уж очень не собачьи жили на ней глаза. Жестокие, с яшмовым блеском и странно пронизывающим взглядом. Беспокоящие глаза. Скорее такой взгляд можно встретить у некоторых старых и мудрых обезьян.

Владислав на минуту задержался у стекла киоска, оглядывая стопки бездарного чтива, каким почему-то всегда затоварены аэропорты. Полистал книгу с симпатичной овчаркой на обложке, убеждаясь в полной и беспросветной бездарности автора с ласковым псевдонимом «Злой». Искоса глянул на странноватую пару, и встретил ответный взгляд обоих — светлые глаза человека дико, пронзительно блеснули, собаки — стали темнее и глубже. Владу показалось, что от двоих исходит излучение, сродни радиации, от которого тупо запульсировал затылок. Какая чушь мерещится — вот и уверуешь в сглаз.

Ни в какие такие штуки Владислав Загорин не верил. Даже когда с экранов полезли всяческие кудесники, недоношенные любимцы богов, как сразу окрестил их Влад. Все это было недоказуемо, как существование Всевышнего, и вызывало у него здоровый скепсис. Нет, конечно, он был современен. Он вполне допускал, что «там чего-то есть». О большем он, вполне благополучный молодой человек, как-то не задумывался.

Влад уселся в кресло, искоса глянув на клумбу с зеленью посреди зала ожидания. Развернул свежие «Аргументы». И тут же мягкий глас свыше объявил регистрацию рейса 217 «Петербург — Сочи». Ничего не оставалось, как чертыхнуться и сложить газету. Получив штампик в билет и наклейку на ручку сумки («Нет, это ручная кладь, вы не поняли!»), юноша возвращался на место, бормоча: «Вот олухи!»

До места он не дошел. Возле сочной клумбы пронзительный взмяв ввинтился в уши и оборвался. Здоровенный рыжий котище, бандит и первый парень аэропорта, стоял против совсем молоденького котенка с грязно-серой длинной шерстью. Драка — обязательный ритуал богемной жизни котов, но тут силы были уж очень неравны — рыжий вдвое крупнее и втрое старше. Но котенок не отступал. Взъерошив полосатый серо-черный мех на спине, выпятив белую грудку, он смотрел врагу в глаза дымчатым с зеленью взглядом. Он не боялся. Совершенно.

Влад никогда не мог спокойно смотреть, как обижают слабого. Наверное, это пошло еще из раннего детства, от матери. Она была крайне справедливая женщина. Котенок явно влип, оказавшись на чужой территории. Влад шагнул вперед, собираясь шугнуть рыжего разбойника.

Шагнул… Боль полоснула по глазам ножом. Он зажмурился, но успел увидеть, как рыжий подлетел на метр вверх, заорав так, словно лишался неких причиндалов организма. А серый котенок… На его шерсти вспыхнуло желто-зеленое пламя, метнулось к противнику… Когда Влад разомкнул горящие глаза, рыжий уносился вскачь по мраморному полу, а пушистый котенок, настоящий сибирский, терся мордочкой о штанину Влада.

…Галлюцинаций у него никогда не было, и он действительно испугался. Правда, теперь все прошло. Влад поглядел на мордочку котенка. Котенок ответил топазовым взором. Носик у него был розовый, белые лапки, грудь и подусники. Что-то происходило между ними. О чем говорили элегически спокойные глаза хорошенького зверька? О чем говорил карий взгляд еще очень молодого человека?

Святые старцы считали ни одно событие в жизни человеческой не случайным. Вероятно, это правда.

Потому что, когда белокурый юноша шел к выходу на посадку, на груди куртка его иногда шевелилась.

3

Они привлекли внимание Влада еще в тоннеле с движущейся лентой, идущем под летным полем. Кот словно все понимал — он притих и не шелохнулся, пока человек проходил контроль. Влад подумал, что имеет все шансы подцепить от бродячего кошака какую-нибудь заразу, но ничуть не обеспокоился, хотя обычно бывал почти патологически чистоплотен. На черном гудящем полу рядом стояли мужчина и женщина. Ярко выраженные южане, скромно одетые, с двумя клетчатыми сумками. Женщина лет тридцати была бы недурна собой, если бы не выражение лица. У нее и у мужчины чуть постарше были суровые, неподвижные горбоносые лица и остановившиеся глаза. Взглянув на темную одежду пары, Влад подумал, что повод их поездки, наверное, печальный. Похороны.

Он ошибался.

В стеклянном аквариуме павильона посреди лётного поля висела жара. После прохлады кондиционированного тоннеля солнце, казалось, раскалило бетонку и фюзеляжи лайнеров, как кухарка калит сковородку. Вот только люди не котлеты и потому заморенно утирались платками. Особенно страдали несколько ребятишек, раскинувшись на руках родителей. Рассудок Влада кольнуло что-то тревожно-резкое, холодное. Казалось, оно исходило от котенка. «Лишь бы не вылез на глазах стюардессы», — подумал Влад, но кот и не шевелился, хотя ему должно было быть жарко. На радость, терзать их не стали — через несколько минут Влад в толпе пассажиров шагал к остроносому Ту-154 с надписью «ПУЛКОВО».

Он всегда любил самолеты — красоту откинутых серебристо-серых крыльев, яркие эмблемы компаний и простое изящество интерьеров этих маленьких мирков в высоте. Но к 154-м относился с предубеждением, считая их тесными, чадными и ненадежными жестянками, что недалеко от истины.

Привередничать не приходилось, хорошо, хоть три кресла у входа во второй салон оказались свободны: кто-то не явился