За недолгий путь от Дублина до графства Уотерфорд она успела не столько напеть, сколько проорать все популярные мелодии, которые смогла вспомнить, и несколько ирландских застольных песен, а в узком выезде из городка Карлоу провизжать припев последнего хита так громко, что содрогнулся бы сам Мик Джаггер.

В конце концов все как-то обошлось. Вероятно, боги дорог, оглохнув от производимого Джуд шума, отступили и перестали швырять другие машины навстречу ее многострадальному «Вольво». А может, за нее вступилась Пресвятая Дева Мария, фигура которой в маленьких часовнях встречалась вдоль дорог. Как бы то ни было, Джуд немного успокоилась и даже почти наслаждалась путешествием.

По обе стороны шоссе, мерцая в солнечных лучах, как раскрывшиеся жемчужные раковины, перекатывались и растворялись в тени далеких гор волны зеленых холмов. Серебристое небо на горизонте было подернуто дымкой. Казалось, увидеть такую перламутровую прозрачность воздуха можно лишь на полотнах гениального художника, но никак не в реальной жизни. А если долго разглядывать их, то, наверное, можно соскользнуть в волшебный мир, созданный воображением гения.

Правда, все это Джуд видела, если осмеливалась оторвать от дороги напряженный взгляд, и тогда сердце щемило от поразительной красоты пейзажа, а душевная боль, как ни странно, ослабевала.

Неправдоподобную зелень полей рассекали осыпающиеся каменные ограды и живые стены низкорослых деревьев. В загонах лениво щипали траву пятнистые коровы и длинношерстные овцы, на полях тарахтели трактора. По лоскутному зеленому ковру были разбросаны бело-кремовые домики, во дворах хлопало на ветру белье, буйно и беспорядочно цвели пышные яркие цветы.

Вдруг за поворотом изумительно и необъяснимо возникли на фоне ослепительных полей и небес руины древнего аббатства, величественные даже в запустении и будто терпеливо ожидающие момента возрождения.

«Что бы я почувствовала, если бы прошла по этому полю и поднялась по гладким, скользким ступеням, сохранившимся среди развалин? — подумала Джуд. — Можно ли ощутить следы сотен ног, в течение столетий топтавших эти ступени? Можно ли, как уверяла бабуля, услышать — если хорошенько прислушаться — музыку, голоса, эхо далеких сражений, рыдания женщин и смех детей, давно умерших и затерявшихся в глубине веков?»

Разумеется, ни во что такое Джуд не верила. Однако здесь, в этом волшебном свете, в этом волшебном воздухе невозможное казалось возможным. Эта земля предлагала все — от былого величия до чарующей простоты: соломенные крыши, каменные кресты, средневековые замки, деревушки с узкими улочками и вывесками на гэльском языке.

По обочине, поросшей высокой травой, мимо таблички, предупреждающей о возможных осыпях, брел старик с собакой. И на старике, и на собаке были забавные коричневые шапочки. Джуд долго хранила в памяти эту картинку, завидуя свободе парочки и безыскусности их жизни.

Она представляла, как они гуляют целыми днями в любую погоду, затем возвращаются домой в уютный маленький домик под соломенной крышей посреди ухоженного сада. Старик пьет чай у камина или, вернее, очага, а собака — хотя у нее есть конура — сворачивается у ног хозяина.

Джуд тоже захотелось гулять с преданным псом по этим полям. Просто идти и идти, пока от усталости не загудят ноги. Тогда она опустилась бы на землю и сидела бы, пока не надоест. Потрясающе! Делать по-своему все, что хочешь и когда хочешь.

Никогда еще в жизни не было такой естественной, каждодневной свободы, и Джуд испугалась, что, обретя ее, не сможет удержать.

В графстве Уотерфорд серая лента шоссе вилась вдоль побережья, и теперь Джуд видела море — атласно-синее у горизонта и серо-зеленое с белой бурлящей каймой у широкого песчаного берега.

Напряжение, сковывавшее ее плечи, потихоньку исчезало, пальцы, вцепившиеся в руль, расслаблялись. Ей раскрывалась та Ирландия, о которой рассказывала бабушка, ее краски, ее драматическая судьба, ее покой. И Джуд, кажется, поняла, почему наконец приехала посмотреть места, где жили ее предки до того, как оторвались от родной земли и обосновались по другую сторону Атлантики.

Теперь она даже была рада, что не вернулась в аэропорт и не удрала обратно в Чикаго. Разве не одержала она первую победу? Не преодолела большую часть пути — целых три с половиной часа — без единого происшествия? Глупо же считать происшествием маленькую ошибку на кольцевой развязке в Уотерфорд-сити, по которой она проехала трижды и чуть не врезалась в автомобиль с туристами, такими же перепуганными, как она сама.

Но ведь в конце концов никто не пострадал!

Она уже почти приехала. Во всяком случае, это подтверждали указатели с названием Ардмор. Бабуля нарисовала очень подробную карту, и Ардмор был ближайшей к коттеджу деревушкой, где можно купить продукты и все, что понадобится.

Разумеется, бабушка снабдила внучку впечатляющим списком имен людей, которых она должна найти, и дальних родственников, с которыми она должна познакомиться, но это, решила Джуд, вполне может подождать.

В ближайшем будущем она не собиралась ни с кем знакомиться. Подумать только — никаких разговоров несколько дней подряд! Никто не задает вопросов, никто не ждет ответов. Никаких факультетских торжественных сборищ и, следовательно, никаких светских бесед. Никакого расписания, которого надо неукоснительно придерживаться.

Одно мгновение блаженного удовольствия, и Джуд охватила паника. Что же тогда, ради всего святого, делать целых шесть месяцев?

Необязательно жить здесь все шесть месяцев, напомнила она себе, пытаясь успокоиться. Ее не арестуют на пограничном контроле, если она отправится домой через шесть недель. Или через шесть дней. И даже через шесть часов, если уж на то пошло.

Как психолог, она прекрасно знает: ее самая большая проблема заключается в том, что она всю жизнь пытается оправдывать ожидания — и чужие, и свои собственные. И, хотя жизнь показала, что в теориях она гораздо сильнее, чем в практике, пора наконец измениться: начать потихоньку и не отступать от задуманного, сколько бы она ни прожила в Ирландии.

Эти размышления вернули спокойствие Джуд. Она включила радио, изумленно округлила глаза, услышав поток гэльской речи, и стала судорожно тыкать кнопки, надеясь найти хоть что-нибудь по-английски. Увлекшись этим занятием, она пропустила указатель на Тауэр-хилл к своему коттеджу и свернула к Ардмору.

К тому времени, как Джуд заметила свою ошибку, разверзлись затянувшиеся низкими тучами небеса, будто гигантская рука воткнула нож прямо в их сердце. Дождь забарабанил по крыше автомобиля и сплошным потоком обрушился на ветровое стекло прежде, чем Джуд поняла, как в этом чертовом «Вольво» включаются «дворники».

Решив переждать потоп, Джуд свернула на обочину, заглушила двигатель, уставилась в залитое водой стекло.

Деревушка примостилась на небольшом выступе суши между Кельтским морем и Ардморской бухтой. За бодрым шуршанием «дворников» отчетливо слышались угрожающие завывания ветра и гневный грохот прибоя. Буря разбушевалась не на шутку, проникая в самые укромные уголки.