о прорыве войсками противника участка в районе Белокаменки Старобешевского района. Техника и орудия были отведены от линии соприкосновения согласно договорённостям с ОБСЕ – организацией, которая, как стало известно позже, откровенно работала в интересах украинской армии и националистических батальонов. Но наша армия выполняла честно правила Минских соглашений, и когда стало известно, что враг на пороге, батарее самоходных гаубиц пришлось совершить скоростной переход в несколько десятков километров и буквально с ходу открыть огонь по наступающей вражеской технике. Совместно с мотострелковой ротой самоходчики Котова в течение четырёх суток удерживали постоянно нарастающий напор противника и победили. Уже в первую ночь была уничтожена целая батарея реактивных систем залпового огня БМ-21, работавшая со стороны Старой Игнатовки. Через сутки в этом же районе украинцы развернули в боевой порядок новую батарею из шести «Градов» для поддержки наступления своих войск, однако и здесь удача оказалась на стороне Кости и его пацанов. Первым точным залпом из шести машин было уничтожено четыре РСЗО, но и оставшиеся две не успели уйти далеко, разлетевшись в клочья буквально в ста метрах от позиции.

Тот август был действительно жарким и по погоде, и по интенсивности боёв, последний из которых состоялся уже в конце месяца, перед самым школьным перемирием, когда шесть «Гвоздик» Котова совместно со смежниками из тягловой артиллерии Д-30, реактивщиками и танкистами бригады давали прикурить в течение суток очередным смертникам, пытавшимся пробить оборону ДНР и перерезать единственную дорогу, соединявшую центр и юг республики.

Ходили слухи, как однажды корректировщики доложили Котову о работе похоронной команды противника на поле боя. Есть неписаные правила войны, и не всегда открывается огонь по врагу. Особенно если на горизонте появляется машина с красным крестом или люди с белыми флагами, собирающие останки своих бойцов. Но на этой войне все правила были перечёркнуты самой украинской армией, бомбившей изо дня в день тяжёлой и реактивной артиллерией мирные кварталы Донецка, других городов и посёлков республики, где каждый день погибали мирные жители и, самое страшное, маленькие дети. В общем, похоронная команда была похоронена сама там же, где и возилась с трупами. Одного залпа из шести стволов хватило за глаза. Сам Костя никогда не подтверждал этих слухов, но и не отказывался открыто, уходя от разговора с игривой лукавостью в глазах. Слухи слухами, но именно после этого случая во вражеских окопах Котову дали позывной Кот Палач.

Батарея

Батарея гаубичного самоходного артиллерийского дивизиона, а в народе просто ГСАДН, представляла собой довольно пёстрое сообщество, состоявшее из бывших заключённых, как и сам командир, а также простых шахтёров и металлургов, людей с высшим образованием и молодёжи, которая только-только встала из-за школьной скамьи. Служили в батарее и бывшие милиционеры, с которыми в одном экипаже в бой ходили «джентльмены удачи» с татуированными перстнями на пальцах. Бывший учитель математики мог подчиняться в расчёте сержанту, не имеющему за спиной ничего, кроме аттестата зрелости. Молодого учёного-серпентолога война поставила заряжающим, а бывшего офицера Госавтоинспекции посадила за рычаги механика-водителя в звании сержанта.

Но у всех было одно общее обстоятельство, ставившее три десятка разновозрастных мужчин в единый строй равных среди лучших, не из-за наживы, а по совести взявших в руки оружие, дабы защитить Родину. И обстоятельство это называется – добрая воля.

Коляныч

Большим авторитетом среди уже бывалых ополченцев пользовался водитель «Урала» Николай Николаевич. Позывной ему дали также с уважением – Коль-Коля или Коляныч. Человек он был безотказный в любой помощи. Когда-то задолго до войны он отбил от наркоманов соседскую девчонку и в порыве ярости отправил в мир иной одного из ублюдков, потерявших всякий человеческий облик. Несмотря на то что Коля был из бывших зэков, в батарее вёл себя достаточно вежливо и часто усмирял блатные и камерные закидоны некоторых сослуживцев. Татуировок Николай Николаевич не имел, кстати, как не имел их и Котов, хотя оба отсидели достаточно длительные сроки и среди «сидельцев» были в большом авторитете.

Воробей

Редко, но на войне встречаются люди, которые не отменяют свою интеллигентность даже в окружении грубости и нарочитого хамства. Таким был старший офицер батареи лейтенант Воробьёв Александр, которому не надо было придумывать позывной нарочно. Воробьёв – значит Воробей. К любому старшему по возрасту он обращался на «вы», и его трудно было переиначить. Командирская деликатность его выражалась в вежливой настойчивости, когда солдат понимал, что другого повторения приказа лучше не допускать, – дороже выйдет. Высшее образование, полученное незадолго до войны, оказалось кстати, когда он пришёл в военкомат, где срочно набирали курсантов в Ростовский учебный центр для подготовки офицерского состава.

Самой главной головной болью, кроме войны, конечно, у Саши был родной отец, живший одиноко в Макеевке после смерти жены. Ещё не совсем, казалось, старый человек, овдовев, очень быстро начал терять интерес к жизни и бытию, сузив каждодневное общение дворовыми собутыльниками, потихоньку пропивая вещи из квартиры. Воробей какое-то время навещал отца в свободное от службы время, но когда батарея выдвинулась на огневую позицию, ему ничего не оставалось, как забрать родителя из дома прямо на службу. Ему была предоставлена отдельная палатка со спальным мешком и рабочее место на кухне, где всегда могли пригодиться дополнительные руки для заготовки дров, чистки картофеля, мойки посуды и тому подобного.

Так они и жили на позиции – лейтенант Саня Воробей и его отец Сан Саныч Воробьёв. И не было в этом ничего необычного или предосудительного. Просто сын оберегал отца.

Чалый, или Как страшно на войне

Не так часто к началу третьего года войны на Донбассе в пёстром личном составе Народного ополчения встречались добровольцы из России. В батарее Котова такой был один – с позывным Чалый. В подразделении он появился недавно и пришёл в него из тягловой артиллерии Д-ЗО, успев побывать в тяжёлых боях 2015 года на том же участке, который сейчас занимали «саушки» первой батареи ГСАДН. Всегда опрятный внешний вид, неподдельная выправка и по уставу выдержанная речь сеяли в сослуживцах подозрение об офицерском происхождении этого заряжающего. Однако время, солдатский быт и постоянная боевая обстановка выравнивают всех на этом клочке земли, не только ведущем губительный огонь по врагу, но и всегда открытом для поражения не менее страшным и смертоносным огнём противника.

Страшно ли на войне? Страшно! Но и страх притупляется, когда понимаешь всю его бессмысленность или просто устаёшь бояться. Как устаёшь от всего обыденного, повторяющегося изо дня в день, из месяца в месяц,