В научной литературе до сих пор идет дискуссия о роли Сталина и большевистского режима в отражении нацистской агрессии. Водной частной беседе автору настоящих строк задали вопрос: «Представим себе, что главой СССР был бы в 1941 г. не Сталин, а М.С. Горбачев?» Ответить на этот вопрос можно так: лидер, подобный М.С. Горбачеву, не смог бы пробиться в ряды высшего руководства государства в 1920— 1930-х гг. даже в условиях контроля Кремля группой Бухарина. Слишком мощная внутренняя и внешняя оппозиция диктовала свои условия отбора лидеров ВКПб. В 1970—1980-х гг. за «ядерным щитом» и в условиях почти полной подавленности внутренней оппозиции функционеры КПСС смогли позволить себе поворот к либерализму.

В одной из своих работ мы рассуждали о том, что было бы в случае прихода к власти в России в результате победы белых В. Колчака или же успеха бухаринской оппозиции в конце 1920-х гг. Элементарные расчеты, основанные на данных по тенденциям развития советской и западных экономик в первой половине прошлого века, привели нас к выводу, что белая альтернатива в случае агрессии нацистской Германии не имела шансов на победу во Второй мировой войне. Бухаринская альтернатива, как мы определили, была более прогрессивной с точки зрения возможностей подготовки к войне, но вооруженные силы СССР были при ней обречены на доктрину «оборончества», что в итоге могло привести к победе, но, скорее всего, такой, какую одержали западные союзники в 1918 г., то есть новый Версаль.

В свое время в исторической науке велись споры о роли западных союзников в разгроме нацистской Германии и в победе над кайзеровской Германией в 1918 г. В настоящей работе мы рассматриваем целый комплекс проблем, связанных с этим вопросом. 1918 год показал возможность западных союзников эффективно противостоять военной машине Германии без Восточного фронта. Почему то же самое не произошло в 1940 г.? Или почему высадка в Нормандии произошла так поздно, что было однозначно невыгодно США, поскольку роль освободителя Европы от фашизма досталась Советскому Союзу, а не амбициозному Ф. Рузвельту, который уже на встрече в Касабланке (январь 1943 г.) видел себя именно в качестве великого освободителя, а Сталина — лидером в своей тени, но все получилось наоборот.

Нашей целью в настоящей работе является показать социальные, экономические и политические факторы, которые привели к величайшим поражениям в Европе в эпоху мировых войн, и ответить на вопрос, что могло предотвратить эти поражения. Мы будем обращаться и к микросоциальным аспектам рассматриваемых в настоящем труде вопросов, образно говоря, «к пригоршне гвоздей, спасшей англичан при Ватерлоо». В книге мы будем нередко обращаться к биографиям отдельных личностей — как полководцев и политических лидеров, так и рядовых участников событий.

Основным географическим пространством, которому мы посвящаем главное внимание, является Европа, события в Азии мы затрагиваем только в контексте борьбы между европейскими державами. Мы также отдельно затрагиваем проблемы развития США в эпоху мировых войн. Много в книге сказано о Германии, мы опираемся на ряд ранее не опубликованных в России архивных документов германских ведомств, а также на не столь хорошо известную российскому читателю немецкую литературу по эпохе мировых войн. Нас могут упрекнуть в германоцентричном подходе к изучаемым в монографии проблемам. Но Германия — это государство, потерпевшее поражения в двух мировых войнах, и наша книга — о причинах поражений, а не побед.

Данная работа не является монографией только по контрфактической истории. Мы считаем, что слишком опрометчиво думать, что контрфактический анализ может помочь объяснить причины тех или иных событий и их хода, в исторические процессы часто вмешивается такой фактор, как случайное стечение обстоятельств, даже военные его учитывают при планировании операций. Случайности во многом таковыми не являются, если внимательнее их рассмотреть; мы сказали бы, что фактор случайности есть следствие тех процессов на микросоциальном уровне, которые часто выпадают из поля зрения исследователя.

Наша книга охватывает основные события Первой мировой и Второй мировой войн, а также процессы, на фоне которых происходили эти события. Мы также уделяем много внимания межвоенному периоду. Оба глобальных конфликта тесно связаны друг с другом, поэтому их целесообразнее, как мы думаем, рассматривать вместе.

Основной идеей работы является то, что глобальные конфликты прошлого века могли быть вполне предотвращены либо не допущены до таких огромных масштабов, если бы на уровне отдельных государств и Европы в целом имели бы место механизмы предотвращения вооруженных конфликтов. И дело далеко не в дипломатии, проблема заключалась в политических и военных доктринах. Конфликты в Европе могли стать быстротечными и не дойти до масштабов мировых войн, если бы государства обладали достаточной информацией о потенциальном противнике, впрочем, в таком случае до вооруженных столкновений дело, вероятно, не дошло бы.

В канун Первой мировой войны, как и в современной Европе, существует демократия, много левых в парламентах, сильные военно-политические коалиции государств, уверенность в техническом и моральном превосходстве над вероятным противником. Однако, как показали события в Югославии и на Украине, Европе еще далеко до совершенной системы безопасности.

В годы холодной войны бытовало мнение, что третьей мировой не случилось только в силу того, что был фактор ядерного сдерживания. В какой-то степени это так. Но история Второй мировой войны показала, что даже в условиях глобального конфликта стороны могут отказаться от применения ОМП, как это случилось с боевыми отравляющими веществами. Означает ли это, что любой экстремистский режим в нашей современности может быть источником нового крупного, пусть и не глобального, конфликта, обзаведись он хотя бы минимальным объемом ядерного оружия? Да, такое вполне возможно. Поэтому радикализация обществ третьего мира вполне может спровоцировать появление таких режимов. В этой связи изучение опыта мировых войн приобретает новую актуальность.

Как и много лет назад, общества крупных государств надеются на стратегические войска как на главный фактор успеха их вооруженных сил в возможных конфликтах. Войны в Ираке и в Афганистане немного умерили такие настроения. Однако конфликты второй половины XX — начала XXI в. показали, что даже в условиях демократии ориентированные на решение проблем силовыми методами политики могут легко манипулировать общественным мнением, подталкивая свои страны к выбору в пользу войны.

Десятки лет в школах и университетах России и многих других стран нас учили и продолжают учить молодые поколения, что Первая мировая война была неизбежна, старые империи уже изжили себя и шли к своей гибели, которая должна была сопровождаться агонией в форме великой войны.

Как много империй существовало в мире и Европе, и как много раз их распад либо значительное ослабление сопровождалось кризисом цивилизации? Распад Римской империи сопровождался появлением в Европе новых форм государственного устройства, более примитивных, чем государства античности. Кризис колониальной Французской империи в конце XVIII в. привел к Великой буржуазной революции, те же самые республиканцы взяли власть, как и в Англии за 150 лет до этого, они сформировали армию свободных граждан, которая от обороны быстро перешла к экспансии против консерваторов в лице нескольких европейских монархий, включая три континентальные империи. Поражение Наполеона привело к реставрации в Европе консервативных режимов.