на другой день он прислал редактору письмо, в котором изложил целый ученый экскурс о значении греческого слова: σημειοῦσθαι в Вальсамоновом толковании на 14-е правило св. апостол. Сеявый о благословении, о благословении да пожнет в веце грядущем!

Издание Московского Общества любителей духовного просвещения.

МОСКВА.

1876 г.

Предисловие {3}

Приступая к изданию толкований на правила св. апостол, св. соборов вселенских и поместных и св. отец, необходимо изъяснить: I) побуждение и цели сего издания; II) состав толкований, имеющих получить место в издании, и III) самый способ издания.

I

Кодекс правил древней церкви, получивших начало не в одно время, а в течении девяти первых веков христианства, не в одном месте, а в различных церквах востока и, отчасти, запада, уже этим самым, т. е. разновременным и разноместным своим происхождением, вызывает необходимость толкования и изъяснения сих правил. Один дух чистого и святого православия одушевлял святых отцов в разные времена и в разных местах, заключавших изначальное апостольское предание в писанные правила. Но не одни и те же формы языка, не одни и те же технические термины для обозначения некоторых канонических понятий были употребляемы во все времена. Одни и те же существенные и основные правила для всех православных церквей общеобязательные излагаются всеми святыми соборами и отцами. Но не все изложенные соборами и отцами правила имеют общеобязательный характер (слич. напр. Неокес. соб. пр. 15 и VI Вселен. 16, или Карфаг. соб. пр. 81 и VI Вселен. 12 и 13). Общее и существенное соблюдалось повсюду в православной церкви; но были некоторые частные и местные особенности в отдельных православных церквах принятые соборами сих церквей, местные изъятия из общего правила (слич. напр. Анкир. собора прав. 10, Апост. 26 и VI Всел. собора пр. 6). По признании христианства господствующею верою в Римской империи, светский законодатель с одной стороны церковному правилу придал силу государственного закона, а с другой и сам стал обращать внимание на церковную жизнь и издавать свои законы к ней относящиеся. Таким образом рядом с церковным правилом стал государственный закон, который не всегда находился с ним в согласии. Все это делало необходимым толкование правил и для греческой церкви: необходимо было изъяснение технических терминов и обозначений; необходимо было указание в правилах того, что имело только местное значение, или изъятие из общего правила; необходимо было согласование церковного правила с светским законом об одном и том же предмете.

Тем настоятельнее необходимость толкования древних правил для нашей русской церкви. Мы находимся в совершенно особенном положении по отношению к правилам, чем в каком были к ним православные христиане эллинского происхождения. Мы лишены всех выгод наглядности и непосредственного знакомства с церковным бытом, происходящих от сожительства с народом, у которого возникло право. Мы должны вознаграждать это лишение духовным напряжением; мы должны стараться и стремиться воспринять в себя древнее церковное право во всей его особенности, так чтобы этим вознаграждалось для нас то лишение, которое мы терпим от того, что не живем в то время, когда изданы правила и с тем народом, на языке которого изданы. Положение наше труднее, и необходимость толкования для нас настоятельнее. То, что для православного христианина эллинского происхождения было ясно из постоянной практики, из словоупотребления, для нас иногда может быть понятно только при пособии толкования. По этому-то наша церковная власть издревле и была озабочена изданием лучших толкований на древние церковные правила. По этому же наша церковно-правительственная и судебная практика всегда имела нужду в толковании и обращалась к нему. По этому же самому и церковная жизнь всех православных христиан, обыкновенно основывающаяся на канонах, церковная наука, также обязанная держаться правил, предъявляют требования толкований на правила. Последнее с особенною ясностью открылось в спорах о судебной власти епархиального архиерея, веденных в 1871–1873 годах. Тогда появились такие умствования, которые грозили, в случае практического их осуществления, совершенным извращением всего строя православной церковной жизни, и которые при этом были подкрепляемы ссылками на правила. Расчет при этом был, очевидно, тот, что при недостаточной ясности некоторых церковных правил и при неизвестности нашему обществу толкований на правила, будет достигнуто убеждение читателей в верности предложенных умствований. Не оправдался этот расчет, единственно от того, что выставлены были вместе с правилами и толкования на них, из которых с непобедимою ясностью открылось противоречие выставленных умствований церковным правилам.

II

Сказанное приводит к убеждению в мысли о необходимости издания толкований на церковные правила и вместе к вопросу о том: какие толкования заслуживают предпочтительно быть изданными.

И в греческой церкви, и у нас, и на западе были и существуют разные толкования на правила православной восточной церкви. В греческой церкви существуют толкования Зонары, Вальсамона, Аристина и других неизвестных по имени толкователей, толкования положенные в греческой кормчей – Пидалионе. У нас существуют толкования положенные в кормчей книге, некоторые толкования и примечания положенные в книге правил, изданной Св. Синодом и в недавнее время явившиеся толкования покойного Смоленского епископа Иоанна и толкования на правила трех первых Вселенских соборов преосвященного Иоанна, епископа Алеутского. На Западе существуют толкования правил восточной церкви, составленные ученым римско-католическим епископом Гефеле и англиканцем Беверегием. Очевидно, что и невозможно и излишне было бы предпринять издание всех существующих толкований. Но чем руководиться в выборе толкований, и на каком основании отдать предпочтение одному толкованию перед другим?

Есть для решения этого вопроса безопасные основания.

Должно получить предпочтение то толкование, которое имеет одобрение от высшей церковной власти, которое или от нее исходит, или было употребляемо ею в решении дел, или рекомендовано ею, как толкование, заслуживающее преимущественного доверия.

Если приложить это начало к указанным выше толкованиям, то окажется, что:

1) Толкования и замечания Св. Синода, положенные под некоторыми правилами в книге Правил, должны занять первое место между всеми толкованиями, как исходящие от высшей церковной власти в Российской церкви и ею предлагаемые.

2) Толкования, помещенные в печатной Славянской Кормчей книге, должны также получить место в ряду толкований: ибо и эти толкования авторизованы высшею церковною властью в России. Толкования печатной Кормчей книги заимствованы из Аристона и отчасти из Зонары. С греческого на славянский язык переведены они св. Саввою, первым архиепископом Сербским; в России, через Болгарию, явились в 1262 году, и с того времени имели в нашей церковной практике постоянное употребление: употреблялись всероссийскими митрополитами и соборами, иногда даже в качестве и вместо правил (см. Павлова первоначальный славяно-русский Номоканон стр. 62–73); приняты в печатную славянскую кормчую, печатание которой начато по