– Ну почему мезальянс? Может, это его потолок? Может, именно такую жену твой сын и заслуживает. Вряд ли он привлек бы умницу и красавицу. Ты же понимаешь, что, если бы не Зябкин…

Катюха смертельно обиделась на Карину и даже ушла из чата однокурсников. Карина же не хотела ее обидеть, просто мыслила логически и всегда говорила правду.

Зябкин с годами не растерял ни доброго нрава, ни готовности прийти на помощь. Он все еще отличался неизменно хорошим, на грани идиотизма, настроением. Его голливудская улыбка, демонстрирующая белоснежные дорогостоящие виниры, удивительным образом оставалась искренней. Зябкин по-прежнему рассказывал пошлые анекдоты – от самых древних до современных. И по-прежнему легко, бодро и с энтузиазмом молодожена-первогодки шел в загс. Точное количество официальных браков Зябкина знала лишь Карина, но даже она не могла уследить за всеми его гражданскими связями. В статистических данных Карина также не учитывала несколько посещений загсов в тот момент, когда учреждение оказывалось закрытым на капитальный ремонт или по причине выходного дня и национального праздника. Брак, продлившийся две недели, Карина тоже не считала действительным.

Весь их курс, помимо встреч, организованных Кариной, традиционно собирался на очередной свадьбе Зябкина. К своим пятидесяти годам он был женат «только-Карина-знает-в-какой раз», и никто не дал бы зуб за то, что в последний.

«Зябкин, у меня нет столько платьев, сколько у тебя жен. Девочки спрашивают, можно им прийти на свадьбу в нарядах, в которых были на твоей четвертой свадьбе? Почти все могут влезть в те платья. Остальные собираются под платья худеть», – сообщала Зябкину Карина. «Зябкин, ты портишь мне статистику. Весь курс образцово-показательный, у всех крепкие браки, у детей полные семьи. Скоро юбилей института, и наш курс хотят наградить в номинации „лучший, верный, крепкий“, – звонила ему Карина, – а ты опять развелся!»

«Зябкин, поимей совесть! – кричала она. – Я на подарки по случаю крестин внуков деньги собираю! И опять ты со своей свадьбой! Я хочу выбирать крестильное платье, а не опять постельное белье и чайный сервиз для тебя!»

«Зябкин, я тебя убью! Наташка поругалась с мужем! Светка хочет разводиться. Ты своей очередной свадьбой подрываешь моральный дух нашего курса! Все хотят личную жизнь и звонят мне. И знаешь, что говорят? „Почему Зябкину можно, а мне нельзя?“»

Но именно последняя, как говорил, прихохатывая, Зябкин, крайняя, жена устроила ему Пентагон и родила одного за другим троих детей, чего не могли или не хотели сделать предыдущие жены. Зябкин смирился с ролью подкаблучника и послушно ходил быстрым шагом от метро до дома через парк, как того требовала жена. Он больше не плавал голым в пруду в парке, не напивался вдрабадан и пропустил последнюю встречу однокурсников, потому что его не отпустила жена. А потом и вовсе сменил номер телефона. Объяснение имелось только одно: жена потребовала оборвать связи, потому что однокурсники продолжали общаться не только с Зябкиным, но и с его бывшими женами. Зябкин выбирал себе очень нужных для жизни женщин. Всех, кроме последней, или крайней.

– Бесит! – кричала Катюха. – Тоже мне, летчик нашелся! Почему он так говорит – «крайняя»? Жена может иметь порядковый номер! Если она последняя, так пусть так и говорит! Я ему словарь Ожегова подарю! Два экземпляра куплю! Один для своей невестки, другой для Зябкина!

«Ребят, надо найти Зябкина. Срочно», – написала Карина в чате, сопроводив сообщение тремя красными восклицательными знаками. Лена, жившая по соседству с Зябкиным, пообещала гулять в парке, пока не встретит бывшего однокурсника, что в конце концов и случилось. Тот шел быстрым шагом, как было велено крайней женой, и вдруг сделал вид, что не узнал Лену и даже попытался от нее скрыться, резко свернув с основной дороги на тропинку.

– Зябкин, стоять! – закричала она и кинулась вдогонку. – Ты с ума сошел? Тебя все ищут! Каринка объявила тревогу! Ты от меня сбежать хотел, что ли?

– Ленка, привет, прости. Ты ведь все еще куришь? – шепотом спросил Зябкин, хотя рядом никого не было.

– И курю, и пью! А ты что, бросил? Нет, только не говори, что ты теперь йог и зожист! – Лена достала пачку сигарет и протянула Зябкину.

– Угу! Жена велела. Пойдем, покурим? – попросил Зябкин тем же жалобным, не подразумевающим отказа тоном, каким всегда просил у Лены конспекты лекций.

– Куда пойдем? – удивилась она.

– Вон, за деревья. Моя может здесь гулять. Она иногда так делает, проверяет, бегаю я или нет, – ответил Зябкин.

– Тебе что, острых ощущений в жизни не хватает? – рассмеялась Лена. Она выдала Зябкину сигарету, зажигалку и пошла с ним прятаться в кустах. Зябкин с явным наслаждением затянулся и наконец расслабился.

– Слушай, Каринка тебя в розыск объявила, – начала Лена. – Ты ей очень нужен. Не знаю зачем. Но если она тебя разыскивает, значит, что-то срочное. Ты же ее знаешь. Она не будет из-за пустяка на уши всех поднимать. Дай мне свой новый номер телефона. Обещаю, только для наших.

– Ладно. Только звоните в рабочее время и не в выходные, – попросил Зябкин и достал телефон.

– Жена контролирует, что ли? – рассмеялась Лена, – Ну, ты попал, Зябкин. Не узнаю тебя.

Он махнул рукой и достал из Лениной пачки еще три сигареты.

– Боже, Зябкин, тебе уже за полтос, как говорит мой сын, а ты сигареты на нычку стреляешь!

– Ага, смешно. Как вы там все? Нормально? – Зябкин попытался продемонстрировать виниры, но вышла кривая ухмылка. – Ты это, скажи Карине, что я не специально скрывался. Как, кстати, Катюха? Не знаешь? Отошла или все еще на меня злится?

– А как ты думаешь? – рассмеялась Лена. – Ненавидит тебя. Сильнее, чем когда ты ее бросил на втором курсе.

– Я ее не бросал! – воскликнул Зябкин. – Это она!

– Ну да. После того как ты роман с секретаршей закрутил, – хмыкнула Лена. – Как тебе сказать? Хорошо, что я тебя в парке подстерегла, а не она. Убила бы на месте без последнего желания. Ты бы у нее даже сигареты не выпросил, чтобы перед смертью последнюю затяжку сделать. Невестка ее уже беременная ходит. Так что твоя Катюха скоро бабушкой станет. Что ты лыбишься? Я ее прекрасно понимаю. Это ты счастливый молодой отец, а мы уже бабки. Слушай, может, тебе пачку отдать? Спрячешь от жены за батарею. Зябкин, я тобой восхищаюсь! У тебя есть силы играть в подростка! Твоя новая жена тебя что, бьет? Ты плохо выглядишь. Нет, издалека, так очень даже. Похудел, стрижку модную сделал. Борода по последней моде. А вблизи не очень: уставший, седой, круги под глазами. Не высыпаешься? Только прошу тебя, не закрашивай седину и не коли ботокс от морщин. Наши девочки, если увидят тебя на встрече однокурсников с идеальным лбом и жгучим брюнетом, не простят.

– Лен, прости… сам знаю, что как дурак выгляжу. И веду себя как дурак. Но я так счастлив с ней. И дети… Я поставил старшего, Мишку, на коньки. Ходит на хоккей. Этот клоп во всем этом обмундировании – у меня слезы наворачиваются. Я ж ни одной его игры пропустить не могу. Сердце обрывается, будто не он, а я на льду. А Софик такая принцесса растет. Подойдет, обнимет, все. С ума сойти можно. У младшего, Феди, зубы режутся. Я его на руки беру и по квартире хожу. Такое счастье, ты не представляешь. Мишка на тестя похож, Софик пока на меня, но характером даже не в жену, а в тещу, а Федя мой, только мой. Один в один.