— Не может быть. Построить портал за пределами мира не сможет никто…

— Ты что, идиот?! Я разве сказал, что их отворяют с нашей стороны? Ткань реальности просто подрагивает, медленно расслаиваясь. Это очень похоже на одно природное явление, описанное в старых хрониках.

— Я ни о чём похожем и не слышал, — протянул Айрунг.

Бримс насмешливо глянул на мага:

— Конечно, кто сейчас интересуется древними сказками о вартагах, кроме стариков вроде меня. Обрывками легенд об их обрядах и праздниках, мифами о старой, как мир, Гуур’о’деми и творимых там раз в тысячелетие обрядах.

— Что?! Вартаги не сказка? — Айрунг удивился так сильно, что забыл, с кем разговаривает, но его собеседник не стал заострять внимание на непочтительном тоне. Бримс стоял и смотрел куда-то в бескрайнюю синеву неба. Посмотревший туда же Айрунг ничего не увидел. Молодой маг растерянно дёрнул плечом, но тут снова заговорил Магистр Наказующих, подводя своими словами какую-то незримую черту:

— А вот это тебе и предстоит выяснить!

* * *

…В это же время за сотни лиг от Нолда, в Пустоши, что в Запретных землях, шаман ургов Пуас лежал у яростно пышущего жаром костра, дрожа всем телом. Сегодняшнее общение с духами предков прошло очень бурно. Даже более чем бурно. Зархр, брат воинственного Юрги, был сегодня необычайно многословен. Даже будучи одним из сильнейших шаманов ургов, Пуас с трудом провёл обряд призывания. Не всякий это смог бы.

«Да что там не всякий — никто другой не смог бы такого!» — несмотря на усталость и сильнейшее потрясение, гордость распирала грудь. Но предаваться радости было некогда. Великий Отец подарил Пуасу шанс, который нельзя было упустить. Шанс возвыситься над остальными.

Обычно Отец говорил неясными образами, которые с трудом поддавались расшифровке. Чаще всего удавалось понять смысл послания только после произошедшего события, но сегодня всё было иначе. Отец был понятен как никогда. Перед внутренним взором Пуаса опять встал двуликий образ могучей силы Разрушителя и Уничтожителя. Этой кошмарной сущности, что была воспета ещё на заре эпохи пророками и провидцами древности. И только сплотившиеся урги могли выжить в наступающем хаосе, а ему, Пуасу, предстояло послужить вождём грядущего союза! Осталось только убедить в этом остальных ургов, а особенно шаманов.

С такими мыслями Пуас решительно вскочил на ноги и, оперевшись на копьё с листовидным наконечником, или, иначе говоря, пальму, уверенным голосом начал созывать подчинённых ему воинов. Предстояло много дел…

* * *

Мрачной громадой высится белоснежная, как насмешка судьбы, трёхступенчатая пирамида старого дворца. Сложенный из белого мрамора, он на добрую сотню метров возвышается над окружающим зелёным великолепием знаменитого парка Талака. Ничто не уродует суровую красоту камня. Никаких каменных фигур и затейливой резьбы, только замысловатый рисунок мрамора и всё. Здесь не слышался шум, свойственный столицам прочих государств. Неестественная тишина, тенью скользящие люди, зелень деревьев и белый камень. В обычном случае такой набор подарил бы ощущение умиротворённости и спокойствия, но этот случай не был обычным. Величественная красота этого места не могла отвлечь от гнетущего чувства страха и ощущения загубленных жизней. Талак, столица непознанного Тлантоса, был построен на месте Некронда — другой столицы, но уже древнего королевства магов. Чёрных магов. И здешние места, несмотря на прошедшие века, всё ещё помнили времена их кровавого правления.

Но теперешние правители не спешили менять своё местопребывание. Фердинанд, наряжённый в зелёную королевскую мантию, стоял у окна и смотрел в даль, туда, где лежал сокрытый туманом Сардуор. Правая рука лениво теребила висящий на шее костяной медальон. За спиной раздались мягкие шаги. Вошедший в зал приблизился к правителю и остановился в некотором отдалении. По тёмным углам вновь расползлась тишина. Фердинанд выдержал приличествующую его положению паузу и властно приказал:

— Говори!

— Слушаюсь, мой повелитель! — Строгого покроя кожаная одежда, спокойное открытое лицо, русые волосы, курносый нос, добрые глаза и медальон Допущенного ко Двору составляли привычный образ начальника разведки Маркуса. — Получены доклады от лазутчиков с Нолда и Гарташа.

Фердинанд не спеша обернулся к вошедшему:

— И что?! — При этих словах правая бровь приподнялась, выгибаясь хищной дугой.

— С Нолда в сторону Сардуора вышел морской охотник под известным Вашему Величеству названием «Поцелуй Великого Змея». — Голос говорившего был спокоен и уверен.

— Уж не тот ли, где капитанствует этот. — Король щёлкнул пальцами.

— Айрунг, льер Айрунг, — подсказал Маркус.

— Который считается сыном Архимага Виттора? — Усмешка стала более явной.

— Совершенно верно, мой король. Совершенно верно. Кроме того, зашевелились разведки Гарташа и Зелода.

— Там всё как обычно? Следят друг за другом и за Нолдом, но ничего не понимают?

— Да, мой король. Эльфы и орки молчат, остальным же нет ни до чего дела… — Маркус на секунду прервался и откашлялся. — Наши агенты отправились в Гурр, Сарму и землю Наместника. Им отданы приказы из согласованного ранее списка первоочередных мероприятий.

— Отлично, просто отлично. — Король Фердинанд снова повернулся к окну и потёр руки, а затем с торжеством в голосе продолжил: — Кажется, началось, Маркус. Ведь началось же, а?!

— Да, Ваше Величество, началось! — Глаза начальника разведки светились тем же мрачным торжеством, что и его короля.

* * *

…Неподвижные ранее силы пришли в движение. То тут, то там проявляли себя давно забытые ордена и клики магов. Лихорадочно работали спецслужбы. Засиявшая на небосклоне Красная Звезда пророчества разбудила многих, очень многих. Но не всех. И слава Творцу, что не всех. Не зря говорили Древние: не буди лихо, пока спит тихо.

Забытые всеми расами, пережившие своих победителей, бесформенные сущности былого ужаса незримо довлели над миром. Тёмные тени павшего Величия продолжали видеть свои кошмарные сны, не просыпаясь уже которое тысячелетие под гнётом величайших заклятий своих врагов. Тёмные глубины бездны Нижнего мира оставались неподвижными… Пока.

…Первопричину случившихся в этот период событий часто уподобляют комку снега, вызвавшему сметающую всё на своём пути лавину, но этот подход в корне неверен. Нельзя сравнивать судьбу со слепой стихией… Нельзя. В данном случае, говоря о хаосе после произошедших катаклизмов, уместнее использовать сравнение с мальчишкой с тонким прутиком, который интереса ради подошёл к муравейнику и пошуровал там, разрушив устоявшийся порядок. В роли муравейника выступает весь Торн, а в роли хулигана мальчишки — любящая такие шутки стерва Судьба…

Надпись на обгорелом листе, найденном на пепелище Сардуорской библиотеки