– Вы, наверное, что-то путаете. – Я задумчиво закусила губу. – Он прогульщик и бездарь, почти не ходил на лекции. Вот, у меня тут есть журнал посещаемости, сами посмотрите. – Я начала растерянно рыться в сумочке, думая, что такого уникального я могла упустить в этом Викторе.

– Послушайте, Кира. – Анатолий Степанович убрал с лица дурацкую улыбку, снял очки и потер переносицу. — Виктор — очень одаренный молодой человек, племянник профессора Преображенского, автора нескольких учебников по истории и методологии языкознания. Вы, наверное, просто его не разглядели.

Я вспыхнула, начиная понимать, к чему он клонит. Предательский румянец стал только ярче. Я потупилась, но не хотела так просто сдаваться.

– Если он такой одаренный, то пусть придет на пересдачу и ответит хотя бы на один вопрос! – тихо, но четко сказала я, разглядывая свои пальцы. Не могла поднять глаза на декана. Мне было неудобно и противно.

– Вот как мы с вами поступим. – Декан сделал вид, что не расслышал меня. – Вы поставите ему четверку, и он к осени сдаст письменную работу по вашему предмету.

– Работу он, конечно же, напишет сам? – я не могла удержаться от усмешки.

– Кира, вам нравится работать в нашем дружном коллективе? – В его тоне не осталось дружелюбия. Он медленно выдвинул ящик стола и достал какую-то папку. – А то у нас тут много соискателей на вашу должность. Вот, сами посмотрите. – Он разложил передо мной несколько десятков резюме и отошел к окну.

Я еще в студенческие времена заметила эту его любовь к театральности – декан задавал каверзный вопрос и отходил в сторону, оставляя человека наедине с проблемой. Какая деликатность! Повисла пауза, отчего движение секундной стрелки на часах в тишине казалось оглушительным.

– Мне нравится тут работать. – Я не смотрела на лица людей с фотографий, ненавидя всю эту комнату с доской его достижений, дурацкими картинами и хрустальной фигуркой совы – подарком какого-то успешного выпускника, участника игры «Что? Где? Когда?».

– Значит, мы поняли друг друга? – Анатолий Степанович вернулся на место и вновь надел очки. Одним движением он убрал «талантливых соискателей» на место, запирая их в своем столе. Потом посмотрел на меня и продолжил:

– Сегодня в пятнадцать ноль-ноль Виктор придет на кафедру со своей зачеткой. Подождите его.

Не говоря ни слова, я выбежала из кабинета. Сейчас двенадцать сорок. Мне нужно ждать этого придурка еще два часа! Я была вне себя от негодования. Какая несправедливость! Мои губы плотно сжаты, я быстро шла по коридору, размахивая руками. Внутри себя я проигрывала возможные варианты ответов декану, колкие фразы, которые нужно было бросить ему в лицо. Один вариант лучше другого!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Какая же я мягкотелая и безвольная! Всю жизнь мне приходилось иметь дело с мажорами, которые вытирали об меня ноги, а я даже ничего не могла возразить.

От злости мне захотелось выкурить сигарету, хотя последние несколько месяцев я успешно боролась с этой дурной привычкой, появившейся еще в подростковом возрасте.

Я решила купить сигареты, и, конечно же, у меня потребовали паспорт. Его у меня не было, и я предложила преподавательское удостоверение.

Но парень-продавец только развел руками – мол, не положено. Я выглядела очень молодо, особенно без косметики, и в кроссовках вполне могла сойти за незадачливую старшеклассницу. Прекрасно! Мой день становился все более чудесным. Я решила пойти в укромную курилку для преподавателей – она находилась в закутке, во внутреннем дворе нашего кампуса.

Придя туда, я угостилась сигареткой у знакомого с исторической кафедры.

Он ушел, а я осталась в одиночестве, надела наушники и стала придумывать пост, который опубликую в своем блоге в «Лайв Джорнал».

Я вела блог уже пять лет, и последнее время он становился достаточно популярным. Я всегда обожала литературу, находила в писательстве отдушину.

Приехав в Москву шесть лет назад, я была так одинока, а книги и литература всегда помогали мне пережить тяжелые времена. Это была моя вторая личность, свободная, вольная и гибкая. И конечно же, защищенная вымышленным именем.

Она могла говорить, и никто не имел права ее заткнуть. Начинала я с остроумных заметок о Москве, об организме города, о его мышцах и артериях, скелете и мозге.

И о нас – микроскопических клетках, из которых состояло это могучее тело. Мы рождались, жили и умирали в нем, встраиваясь в ткани этого монстра, а он даже и не замечал нас, переваривая и выплевывая отработанные части. На место отработанных уже спешили новые, стекаясь к сердцу города с Площади трех вокзалов.

Я вспоминала своих любимых писателей и предвкушала, кого из них прочитаю, когда вернусь сегодня домой, когда внезапно ощутила, что кто-то находится рядом со мной. От энергетики этого человека по моей голове пробежались мурашки.

Я открыла глаза и увидела напротив себя мужчину. Он был интересный, ничего не скажешь. Весь вид его источал некую бунтарскую небрежность.

Мне сразу бросились в глаза причудливые завитки татуировок, которые, подобно рукавам, покрывали его крепкие руки.

Волосы у этого мужчины были темными и взъерошенными. Они спускались на лицо, создавая яркий контраст с острыми серыми глазами.

Я поежилась под его оценивающим взглядом и стала с преувеличенным интересом изучать собственные ладони. Я не смогла рассмотреть его подробно, так как привитое с детства правило не пялиться на незнакомых людей так плотно укоренилось в моем подсознании, что при встрече взглядом с незнакомыми людьми, особенно с привлекательными, я сразу опускала глаза. Я лишь успела отметить его строгий тяжелый взгляд, блуждающий по мне. Мне вдруг стало неуютно, мои щеки предательски вспыхнули, и я поерзала на скамейке, пытаясь принять нарочито расслабленную позу.

Однако мужчина явно игнорировал правила этикета и продолжал нагло рассматривать меня, цепко и остро. Почему-то мне всегда казалось, что если незнакомые люди рассматривают меня, то это значит, что в моем внешнем виде что-то не так.

Я постаралась припомнить, в каком состоянии пребывали мои волосы и не застряло ли что-то в зубах.

Я осмелилась еще раз посмотреть на мужчину. Он что-то говорил мне, а я, конечно же, не слышала его из-за наушников. Я сняла наушники и сказала: