Книжку новую прочитать сынишке.

Вечером после молитвы на коленях стояла,

Плакала в пол, сама не знает от какой радости.

Поднялась, утерлась. И полночи шептала

В темноту Божьей Матушке слова благодарности.

* * *

Часики на подоконнике тикали исправно,

Пристально следили, как время вращается.

Кажется это было совсем недавно.

А вот на одре она с сыном прощается,

Умирает. Выгорели годы, как масло в лампадке,

Только память тусклыми вспышками в темноте.

Да и те… Каждая, нуждается в разгадке.

Время! Душа уже вздрагивает в тесноте.

Лицо тёмное, иссохшее, подобно ивовой коре.

Шепчет последнее, уже не воздухом, а духом,

Глаза ещё живые, тускнеют, как отблески в янтаре,

Сын взрослый. Плачет. Приклоняется ухом,

Она хочет сказать о пристани, о девушке с часами,

Плачущей, и не ведающей, куда клонит Бог.

Но лишь улыбается молча глазами:

Теперь уж не важно. Теперь уж итог.

Часики передала, не тикают совсем:

Отсчитывать нечего. "Ты, сынок, люби Бога,

А с Ним и весь мир полюбится". Затем,

Поднимается юная, светлая. Под ногами дорога.

По лугу бежит, босая, ноги в холодной росе,

Вдоль опушки у дуба свернула вверх, по облакам,

Озеро под ногами маленькое, приставок на косе,

Всё это было когда-то. Всё это было там.

У леса кузнечики трещат, не знают ничего,

Источник журчит. Много исписано строк.

И только со старой ивы плакучей у родника того,

Серед лета упал последний листок.

Источник льется, крутит времени шестерню,

Оно точкой ползёт к завершению строчки,

Смотрю на часы — тикают! И я не удлиню

Времени. И мои облетают листочки.

Уже 2024 год. Надо спешить любить. Не успеваю я!