руками его плечи, прислонилась лбом к его выбритому затылку. И вздохнула. Тихо. Он даже не понял, на самом ли деле услышал этот звук или просто ему показалось.

— Тебе плохо? — спросил он, отставив чуть от себя миску с кашей и мясом. — Потратила слишком много сил?

— Нет, я в порядке, — ее тон казался беспечным.

— Так что тогда с тобой?

— Не со мной, — все же нехотя ответила она. — С ним.

— Мальчик? — глава ордена рыцарей Мира и Справедливости чуть обернулся к Солине. — Он умер? Тогда ты была бы просто расстроена, но я вижу только твое беспокойство.

Он сказал это и тут же пожалел. Ему не положено было знать о человеческих чувствах, и тем более, различать их так остро. Уже пошел третий десяток, как магистр Мэлвин носил эту маску бездушности и безразличия. Он почти сжился с ней. И никогда не позволял себе расслабляться. Но… Это Солина. Он слишком любил свою женщину. Хотя и на это он тоже прав не имел.

— Он жив, и довольно быстро приходит в себя, — присаживаясь рядом с мужчиной, ровно сообщила Солина. — Но он все помнит.

— Ты уверена? — магистр напрягся.

— Видела, — пояснила женщина.

— Ты проверила его? — задал он сухо следующий вопрос.

— Мальчик не имеет дара, — уверенно заявила ведьма. — Он просто помнит. И проклятье…Оно властно только над его телом. Но не над душой. Она не задета.

— Как много времени он пробыл в забытьи? — продолжал расспросы магистр.

— Он не спал, — нехотя произнесла Солина.

— Все это время? — Мэлвин не сумел скрыть изумления.

— Уже идет третий день, — подтвердила женщина. — Я видела то, что у него в мыслях. И даже знаю его имя.

— А та ночь? — магистр хмурился.

— Я боялась смотреть, — отведя взгляд, призналась она.

Он чуть помолчал, потом пожал плечами и снова принялся за еду.

— Завтра отвезу его жрецам.

— Пожалуйста… — она старалась не плакать. — Не надо.

— Слишком опасно, — напомнил Мэлвин. — Для ордена. И для нас с тобой особенно.

— Но ты не можешь отдать его! — в отчаянии воскликнула Солина. — Мы оба знаем, что его ждет. Это…хуже смерти. Ты сможешь жить, если он не выдержит?

— Мы вынесли это, — не глядя на женщину, сказал охотник.

— Нас было двое, — упрямо заметила ведьма.

Он снова молчал. Он не мог так рисковать. Ради нее. Одна ошибка, и он потеряет все. Точнее, он потеряет Солину. Но…Магистр помнил мальчишку. Его пустой взгляд, безвольность и…что-то еще, особое, упрямое и несгибаемое. Что-то, чем парнишка напомнил магистру его самого.

— Тогда сделай то, что сможешь, — бросил он. — Ради него.

— Я боюсь нарушить это странное заклятье, — прошептала женщина.

— Если будет хоть намек, что он помнит ту ночь, погибнем все, — строго напомнил Мэлвин. — Или спаси его сейчас, или завтра он будет в руках жрецов. У нас нет выбора.

Теперь молчала она. Скорбно, заранее смирившись.

— Я сварю зелье, — наконец, произнесла Солина.

3.

Отряд миновал Обитель Милости Богов, пронесся по лесу. Но когда перед ними открылось поле, за которым, как на ладони были видны ворота города, его острые шпили и внешняя древняя стена, предводитель рыцарей дал знак остановиться.

С опушки леса Идэн смотрел на город, в котором когда-то родился. Смотрел и ждал. Хоть какой-то вспышки эмоций, малейшего отклика, хоть чего-нибудь, что дарило бы ему это возвращение. Но не чувствовал ничего. И осознав это, охотник не мог понять, радует его собственное безразличие или огорчает. Вот только он знал, что не должен испытывать ни одно из этих чувств.

— Почему медлишь, командир? — спросил его один из воинов.

Самый молодой в отряде — Ленц. Это было лишь третье его задание. Совсем недавно парня выпустили из школы Ордена. Он еще слишком хорошо помнил заветы. Не медлить, гнать ведьму до смерти, идти всегда вперед.

Идэн побывал уже более чем на двух десятках заданий. За его спиной было более двадцати смертей ведьм. И знал по опыту, с этими тварями нужно быть осторожными. Нельзя переть напролом. Иначе кто-то другой расплатится за это жизнью. Возможно, даже тот же Ленц.

— Поворачивай назад, — распорядился он. — Узнай в Обители все, что они смогут сказать. Закон заставит их раскрыть все, что знают.

Молодой охотник лишь кивнул и тут же развернул коня. Еще двое рыцарей ждали, что дальше решит командир. Пятый член отряда, державшийся все это время по правую руку от Идэна, откинул капюшон с бритой головы.

— Что нас здесь ждет? — спросил он у командира.

Это был вопрос опытного охотника на ведьм. Ройс, ровесник Идэна, прошедший с ним многое, давно научился быть осторожным.

— Все, что угодно, — легко отозвался капитан отряда. — В письме старейшины были только привычные сказки. Про порченную скотину и про воровство детей, про хвори в бедных кварталах. Про кровавую Луну и засуху.

— Никто не видел жертв? — задал Ройс следующий вопрос.

Идэн покосился на него недовольно. Тон рыцаря выдавал его заинтересованность. А такого быть не должно. Все знают, что охотники на ведьм почти бездушны. Нет в них жизни, эмоций и чувств. Всё это забрали у рыцарей ведьмы. Все в это верят. И не стоит эту веру разрушать. Но ведь Ройс и не совсем охотник, о чем тоже знать никому не следует.

— Поедешь один, — решил Идэн. — Постарайся узнать больше у людей на окраинах. Ты знаешь, что надо делать.

Охотник не смотрел на командира, он понял, что выдал себя. И теперь только коротко кивнул, соглашаясь с приказом.

— Найду тебя через два дня, — сказал он, и тут же стал поворачивать коня.

По опушке леса шла еще дорога в обход города. Ройс намеревался ехать по ней, чтобы оказаться у вторых, северных ворот.

Идэн выжидал еще некоторое время. Оставшиеся с ним люди просто молчали. Охотники легко переносили тишину. Между собой рыцари не привыкли водить дружбы и долгих бесед. Общались только в походах и всегда по делу.

Наконец, когда Ройс исчез из виду, командир отряда пустил свою лошадь вперед.

Начальник гарнизона города незаметно соединил кончики указательного и большого пальцев левой руки в древний защитный жест от сглаза. Это охотники, как чурки бездушные. Он не то, чтобы боялся их, но опасался в силу своей суеверности.

— С приездом, господа, — пробормотал он, стараясь не поднимать на рыцарей глаз. — Сейчас оформлю вас. Старейшина распорядился. От ворот прямо езжайте и таверна за квартал до центральной площади. Вам комнаты определены.

Никто из охотников ему не ответил. Они просто стояли, молча, в его комнатушке и ждали, когда их пропустят в город. Стражник