Катя резко обернулась. Она и не заметила, как снова через парк дошла до забора старого особняка. Жора сидел в коляске у забора и смотрел на нее своими васильковыми глазами. Сегодня он был совсем бледным.

– Здравствуй, Жора. Как ты?

– Ничего. Я тебя ждал.

– Да? А я думала, ты маму встречаешь снова…

– Нет. – Жора опустил глаза. – Света сказала, что мама уехала. Надолго. Поэтому я ждал тебя.

   Катя с трудом проглотила комок и присела, глядя на него через забор.

– Ну вот я и пришла.

– Я рад. – васильковые глаза чуть улыбнулись. – Ладно. Пойдем в хоспис, а то дождь. Я покажу тебе свою палату.

– Пойдем.

   Когда они зашли в высокие ворота особняка, Катю поразило, насколько там было светло. Из окон седьмой палаты лился мягкий солнечный свет.

   «А ведь только что был дождь» – мелькнуло у Кати.

– Вот тут я живу. – сказал Жора. – Помоги мне пересесть.

   Катя помогла ему снять обувь и куртку и аккуратно усадила в кресло.

– А почему ты с чемоданом?

– Да, ты понимаешь, вот. Хотела уехать в отпуск, а поездов нет. И автобусов нет. Второй день уже.

   Жора улыбнулся.

– Не уедешь ты никуда. Сейчас не время.

– В смысле – не время?

– Ну не время сейчас уезжать.

– Что ты имеешь ввиду?

– Взрослые, как с вами трудно. – Жора закатил глаза. – Всему свое время и место.

– Ну а когда будет время? У меня отпуск совсем небольшой.

– Я скажу тебе, когда.

   Катя вздохнула и посмотрела в васильковые глаза.

– Хорошо, дорогой.

– А ты одна в отпуск поедешь или с мамой?

– У меня нет мамы. И папы нет.

– А почему?

– Ну они уже умерли.

   Жора помолчал.

– Понятно. А у меня есть! – в глазах забилась тревога и надежда. – Есть! Просто она уехала, надолго. Но вернется!

   Когда Катя вышла из хосписа, на улице снова шел дождь. В другое время она бы немало удивилась, но сейчас все ее мысли были заняты этим странным мальчиком.

   …

   Катя и на следующий день пошла на вокзал и поездов снова не было. Не дожидаясь маршрутки, она сразу направилась к Жоре. Тоже повторилась и на следующий день. Через неделю ходить на вокзал она перестала и стала ходить только к Жоре. Ему становилась хуже, сам вставать он уже не мог. Катя гуляла с ним в парке под неизменным дождем и сидела с ним в палате под неизменно ярким солнцем, бившим через окно.

   Один раз он сказал ей:

– Ты можешь достать мне рюкзак?

   Катя немного опешила.

– Да, конечно, а зачем тебе рюкзак?

   Жора вздохнул.

– Ты знаешь. Мама не придет. Она уехала очень далеко и не сможет больше приходить. Я должен поехать к ней сам. И мне нужен рюкзак для игрушек, чтобы взять с собой.

– Подожди, почему не приедет? Это света тебе рассказала.

– Нет. Света знает, но молчит. Я сам понял.

   Катя замолчала. Посмотрела на Жору. Он лежал на кушетке и васильковые глаза болезненно светились.

– И куда же ты собрался ехать?

– Я же сказал тебе – к маме! Ты что же, не слушаешь меня?

– Да, я поняла. И… И когда ты поедешь?

– Скоро. На той неделе будут давать печенье. Нам всегда дают. Катя… – Он резко побледнел и как-то сразу весь опал на кровати. – Катя, мне дышать трудно.

   Катя выскочила в коридор и закричала:

– Сестра! Жоре плохо!

   Света, заполнявшая карты на посту, вскочила в палату и нажала кнопку селектора возле Жориной кровати.

– Реанимацию в седьмую срочно!

   Катя стояла в углу палаты, обняв себя за плечи.

– Что с ним?

– Гладкая мускулатура не работает. Мозг отказывает…

   …

   Через три дня Жору перевели из блока интенсивной терапии обратно в палату, и Катя подарила ему рюкзак. А еще через два дня он сам ждал ее с подарком.

– Нам сегодня давали печенье. И я взял для тебя одно.

   Жора протянул ей печенье в ярко оранжевой упаковке. На печенье было «Вера».

– Спасибо – Катя с удовольствием съела печенье. – Очень вкусное. Надо взять фантик и купить себе. Никогда такого не видела.

– И не купишь! Такое только здесь нам дают. Только нам. А фантик дай мне. – Жора аккуратно сложил оба фантика и убрал в карман пижамы. – Ты придешь ко мне завтра?

– Конечно.

– Хорошо, я буду ждать.

   …

   Когда Катя зашла в палату, Жора сидел на своей кушетке, в красной кепке, одетый, обутый в кроссовки. Рядом стоял детский рюкзак, который Катя ему подарила. Из кармана рюкзака торчал неизменный человек-паук. Больничная пижама ненужным комком валялась рядом с кушеткой. В животе у Кати как-то неприятно затянуло. Зачем же он так оделся?

– Жора, здравствуй. – она присела рядом и обняла его за плечи. – Я смотрю тебе сегодня намного лучше. Ты куда-то собрался?

– Катя, – он поднял на нее свои васильковые глаза. – Я ухожу. Сегодня время. Я еду к маме. Катя, сегодня. И ты можешь пойти со мной.

– Жорик, ты не можешь уйти, ты же еще не выздоровел.

– Катя. Я должен идти, потому что я уже не выздоровею. – Он попытался приподняться, опираясь руками о койку, но не смог. – Ты спрашивала меня – когда время. Так вот, время сегодня. Помоги мне сесть в кресло.

   В животе у Кати затянуло сильнее. Мысли путались. Неужели этот маленький больной ребенок знает, как выбраться из проклятого города? Но ведь уходить ему некуда, да и нельзя. Это не больница, но все же – какой-никакой режим. Они отвечают за детей. Даже гулять надо отпрашиваться.

– Я сейчас спрошу сестру, и мы с тобой немного погуляем в парке, хорошо?

   Она встала и выглянула в коридор.

– Сестра! Подойдите к нам, пожалуйста!

   Тишина.

– Сестра!!!

   Пост был пустым, оба крыла залитого солнцем коридора звенели пустотой.

– А Сестры нет, Катя. – Жора жег ее глубиной своих васильковых глаз. – Никого нет, Катя. Потому что время – сегодня. Помоги мне сесть в кресло.

   Жора смотрел на нее внимательно, умиротворенно и даже как-то торжественно. Первый раз за все это время Катя не видела в детских васильковых глазах никакого страдания. И она решилась.

– Хорошо, милый. Давай-ка.

   Катя взяла Жору под колени и посадила в инвалидное кресло. Поставила ему на колени рюкзак с человеком-пауком.

   Они вышли во двор хосписа под тяжелое серое небо. Моросил мелкий дождь. Солнца не было и в помине, но Катя уже привыкла.

– Ну, что, поедем по парку? – на всякий случай спросила она. Хотя ответ был ей уже известен.

– Нет, поехали ко входу. – Жора как-то