Шаргай-нойон прибыл из Джералана и никак не был связан с государем Аллаэллы. Однако в среде чародеев не было принято задавать лишние вопросы. Всегда существовала возможность получить неискренний, не правдивый ответ. Гораздо проще было добыть интересующую информацию другим способом, благо способов у мага с более чем двухсотлетним стажем было в избытке.

– Вы знаете, сколь щедр повелитель Мелькарт, – проскрипел Корс Торун. – Те, кто удостоится особой чести – владеть талисманом Джаганнатхи, – поймут, что значит безграничная власть. Но для этого мы должны заслужить благоволение нашего господина.

– Чего хочет повелитель? Что нам сделать для него? – Полумрак зашелестел множеством голосов.

– Все очень просто: господин наш Мелькарт не может проникнуть на Арнемвенд, чтобы встать против своих врагов, ибо ему мешает некая персона. Я бы сказал, символ упрямства этой планеты. Уничтожим ее – и наши проблемы решены.

– Имя! Имя!! Назови имя!

– Имени я не знаю, – просто заявил хадрамаутский маг.

– Я знаю! – Голос Аджи Экапада перекрыл хор прочих голосов, заставив всех обернуться к нему.

– Ты молчал? До сих пор? – недовольно поинтересовался Корс Торун.

– Один человек, даже очень опытный и умелый, не имеет права принимать столь ответственное решение. А также обладать столь серьезным знанием. Я лично еще не слышал имени врага. Но у меня есть живой – пока – свидетель. И он назовет это имя сразу нам всем.

– Ты мудр, – произнес кто-то. – Давай сюда своего свидетеля.

– Ты позволишь? – спросил Аджа Экапад у старика. Между ними довольно давно шло негласное соперничество за первенство среди прочих чародеев, но внешне они отношений не портили. Каждый еще не до конца постиг границы возможностей другого. А рисковать они не любили. Тем более что оба мага понимали: сейчас для открытой вражды еще не пришла пора.

– Я с радостью услышу столь ценные сведения, – спокойно произнес Корс Торун. Что-что, а владеть собой он умел.

Аджа Экапад едва слышно прищелкнул пальцами. Дверь, замаскированная под скальный выступ, каких было много в пещере, отворилась без единого звука. И на каменный пол ступила самая изящная ножка, которую когда-либо видели маги в своей жизни. Но ни один мускул не дрогнул на их лицах: они не ведали ни любви, ни восхищения прекрасными женщинами, во всяком случае настолько, чтобы это помешало их борьбе за власть и могущество.

Бендигейда Бран-Тайгир выбрала плохих ценителей.

Красавица графиня тревожно оглядывалась по сторонам. Она долгое время томилась взаперти в какой-то небольшой, но изумительной комнате, где было абсолютно все, чтобы скрасить ей скуку и одиночество. Даже самые невероятные капризы были предугаданы мудрым Аджой Экападом, и Бендигейда имела неограниченные возможности, чтобы наслаждаться жизнью и ни о чем не думать. Но для этого прекрасная графиня была слишком умна. Сокрушительный провал ее планов, разорение Аккарона, которое случилось лишь по ее вине, гибель Шахара и смерть старого государя Фалера – это было слишком даже для ее крепких нервов. Она вовсе не испытывала угрызений совести по поводу многочисленных смертей, вольной или невольной причиной которых явилась сама; но Бендигейда понимала, что Мелькарт вряд ли простит ей столько ошибок.

Графине был нужен заступник. Более мудрый, нежели Шахар, более опытный и, по возможности, более в ней заинтересованный. Едва ускользнув из-под носа солдат Матунгулана, графиня Бран-Тайгир поспешила в Мерроэ. Тамошнего мага она давно заприметила как возможного союзника.

Ее прибытие не удивило Аджу Экапада, не смутило, но и не обрадовало. Он знал, что Бендигейду, как государственную преступницу, разыскивают сейчас по всему Варду, обвиняя ее в предумышленном убийстве королевы Лай и разорении храма Тики Утешительницы. Оба эти преступления были столь тяжкими, что графине грозили, как минимум, две смертные казни. И маг Мерроэ понимал, что сейчас, являясь единственной надеждой этой женщины, он находится в безопасности. Но только относительной. Едва она перестанет в нем нуждаться, едва она найдет себе другого заступника или вымолит прощение у повелителя Мелькарта, ему придется остерегаться, потому что их интересы откровенно пересекались несколько раз. Бендигейда владела слишком важной информацией, чтобы подвергнуться уничтожению, но и слишком значительной, чтобы долго оставаться в живых. Пока чаша весов непрестанно колебалась, маг не предпринимал никаких решительных действий. Но вот час пробил.

Графиня Бран-Тайгир тщательно продумала свой сегодняшний выход. На карту было поставлено все: жизнь, власть, будущее. Ей было абсолютно необходимо потрясти своей изумительной красотой хотя бы нескольких магов, и она целый день вертелась у зеркала, пытаясь достичь нужных результатов. Когда она вышла из потайной двери и остановилась на минуту, словно привыкая к темноте, то дала возможность не спеша оглядеть себя и оценить. На ней было вишневое платье, обшитое по воротнику и рукавам ослепительными гранатами. Широкая лента небрежно поддерживала пышные смоляные волосы над гладким и белым лбом; веки были слегка припорошены золотой пудрой, а пунцовые губы блестели заманчиво и дышали страстью. Глухое спереди платье заставило магов все-таки немного попотеть, ибо сзади вырез был сделан до предела допустимого (а у Бендигейды были свои понятия о допустимом, особенно в борьбе за жизнь).

И все-таки ей было невыносимо страшно, потому что она ясно видела: два десятка человек смотрят на нее с любопытством, а некоторые даже с нескрываемым удовольствием, но и не более. Никто из присутствующих не станет ради нее ломать свою жизнь и жизнь своих близких, как делал это ее супруг или король Фалер. Это был конец, хотя Бендигейда отчаянно надеялась на то, что судьба повернется к ней лицом в последнюю минуту.

– Итак, – обратился к ней Корс Торун, который прекрасно понимал, что творится сейчас в душе у красавицы, утратившей все иллюзии в один краткий миг, – итак, ты утверждаешь, что можешь помочь нам исполнить волю нашего господина и назвать имя той персоны, которая препятствует пришествию Мелькарта в наш мир.

– Да! – Голос у Бендигейды сорвался и прозвучал вовсе не так уверенно, как ей того хотелось бы.

– Так назови же!

– Не сразу. Вначале я хотела бы заручиться чем-то более весомым, чем просто ваши слова, в том, что я останусь жива и вы поможете мне укрыться от Суна Хеймгольта и вернуть благорасположение нашего повелителя.

– Женщина! – рявкнул Шаргай-нойон, который, как и все тагары, не переносил, если женщина принималась перечить. – Ты забылась! Перед тобой два десятка великих магов, а ты ведешь себя нахально и грубо. Говори имя и благодари нас за то, что мы не сотрем тебя в порошок за твою строптивость!

– Если ты сотрешь меня в порошок, – зашипела Бендигейда не хуже змеи, – то пусть порошок и подскажет тебе имя врага.

– В этом нет ничего сложного, – бесстрастно заметил Аджа Экапад. – Разве Шахар не рассказывал тебе?

Графиня Бран-Тайгир с ужасом подумала, что не только рассказывал, но и показал пару раз, так что ее блеф был опасен.