ж проверит?

Ум, талант, почет, она,

Понемногу собрала,

И как только час настал,

Наш фонтан из развлечений,

Мнимых колик и мучений,

Похотливых увлечений,

Превратила в пьедестал,

Тушку в трон и правит бал.

Самолеты после взлета.

Мы вышли в крейсерский режим,

Нам не помеха взлета тяжесть,

Как птицы вольные стремим,

Орлам с индюшками на зависть,

Не зная страха, в солнечных лучах,

Внутри моторов — керосин и тяга,

И что мне альбатросов клин?

В очах моих нет бликов, лишь огня отвага.

Нет больше ветра и ветрил,

Рулей не видно, значит мы свободны,

И чей-то там мужик — дебил,

Он как турбинный впрыск негодный,

А может не дебил? И мил тебе,

Рассвета символ — Альба гордый?

Он чей-то верный муж вдобавок,

Что радует тебя? Порочное дитя,

Загадок пошлых, лабиринт удавок?

И это же каких потратить сил,

Что бы не устоять,

Накрыв рукой свечи огарок,

Опять не устоять, потратив силы,

Чтоб перебрать чужих, найти иного,

Предав покой могил родителей твоих,

И сердцем вычленить очередного,

Таинственного и запретно злого.

Но тем острей подарок,

Что по сердцу тебе,

Горяч, гремуч и безнадежно ярок.

Меня не манит этот вздор,

Взамен динамика и стать,

Чаруют взор, дают огня напор,

Вселяют страсть,

И управляют мной,

И генерируют напасть,

Как ощущенье, что пропасть,

Нельзя мне прежде, чем растрачу власть,

Над Небом и Землей.

Не буду ведать я о том, кто мил тебе,

И может быть в сомненьях,

Я лишь спрошу — как элерон?

Как электричество в цепях?

Не жмут ли башмачки?

Так люди шасси нарекли.

Духовный наш союз силен,

День ото дня,

Мощней и крепче станет он,

Турбинами звеня.

Я бы решил, что все это херня,

Но поэтический позыв,

Решает за меня.

А кроме этого,

Скрепя пером,

Я думаю о том,

Как мне развлечь тебя,

И больше мне нет дела,

До чужих утех,

Они для тех, кто рядом,

А я далече, я призрак,

Правит — человече,

Пусть он и думает,

А я — фантом.

Оставим койки молодцам.

"Женщина должна раз — молчать, два — в койку!"

Сказал однажды кто-то,

Не помню кто, зачем и почему

Что женская работа –

Стелить постель,

И взглядом звать судьбу,

Судьба, само собой, мужчина,

Тот, кто бывает грубоват,

И любит насмехаться криво,

Но в койку прыгнуть часто рад,

Пытаясь делать вид игривый.

Потом, закончив, бить в набат,

Потряхивая конской гривой,

Стучать копытом…

В общем — плагиат,

Сплошной и тусклый, и еще ленивый,

Мы это признаем, но что мы все умеем?

Сменить копыта стук на храп вдвоем?

Чего здесь нет? Попытки быть умнее?

Что это может дать?

Что сделает нас тоньше и светлее?

Талант? Поэзия? Как знать?

Лев должен поиграть с трофеем.

Допустим, я поэт. Что мне прочесть?

Допустим, оду в твою честь.

И как же это может прозвучать?

Допустим так:

(не стану я молчать)

Оставим койки молодцам.

Твой ум — фонтан и брызги в небо,

Звенит поток, и трам-пам-пам,

Искрясь и радугой сверкая,

Твой образ влагой высекая!

А койки пусть летят к чертям!

Кого обрадует сей ход?

Меня? — навряд ли.

Свою я койку не отдам,

Пусть лучше катится к чертям,

Тот, кто пытается прочесть

Любую оду в твою честь.

Визит к "Терапевту".

Все изведать, все познать

Это просто, право слово,

Стрёмно будет посещать

Венеролога сурового

Змей зеленый, девок строй

Валит с ног сей пир с чумой

И решить задачку ту

Не под силу никому

Юность, грезы, эрос-фактор

Всем судьбам наперекор

Стащат за уши с Олимпа

И опустят в страшный Тартар

Все знакомства отдалив,

Уповая на судьбу,

Ты пойдешь, главу склонив

К «популярному» врачу.

Доктор вряд ли вдохновит

Тем, чем кончится визит

Не захочешь выяснять

Почему он возбужден

Может стоит растоптать

Блядство нам как мышку слон

Взглянем с яростью в глаза

Первородному греху

Я двумя руками «ЗА»

(лишь немножко поблужу).

Не надо рушить

Не надо рушить мой покой,

Склоняя в бездну увлеченья,

Не юн, горяч и не герой,

И не готов на помутненье.

Рассудок ясен как эфир,

И не дрожит пока рука,

Сверкает и искрится мир,

Как блик на лезвии клинка.

Тревог не жаждет и мучений,

Душа в порыве увлечений,

Увы, но всяко помутненье,

Влечет не страсть, но заблужденье.

И чудеса воображенья,

Рисуют в море отраженье,

Прекрасных обликов круженье,

Калейдоскоп преображений.

Закончим этот ряд суждений,

Тем, что без всяких затруднений,

Закажем с корочкой лосось,

И зазвенит земная ось.

А в завершенье — прочь десерт,

Дум и здоровья мой защитник -

Грамм триста водочки лафитник.

Полезное одиночество

Земную. жизнь пройдя на трети две,

Я оказался в сказочном дерьме,

Так на мгновенье показалось мне.

Очнувшись смело холостым,

Не стал я бледным и седым.

Я рушил все ее права,

Считал, что можно все,

И жизнь бывает лишь сутра.

И лишь бы взять свое.

Ты можешь лежа помочиться.

Потом, проснувшись удивиться.

Все чисто, сухо, по уму,

И не настал конец всему,

Еще не ссусь, хотя пора,

Не для меня сия игра,

Мерещится под утро баба,

С которой я совсем не слабый.

До пенсии дожив, не встретил ту,

Которую хотел бы больше, чем жену.

Которую я знал и вдоль и поперек,

Себя без сил жалея,

Но знал не зная,

Лишь потому что я мечтал,

Мечту лелеял.

Слюну пускал, ничтожно блея.

Я блеял и икал от счастья.

Накликал сам преглупое «ненастье»,

Которое меня в плену лет 27 держало,

И было мне все пофигу и мало….

Меж тем блядей не забывал,

Драл, брал, хотел, и не просрал,

Я жизнь любил, и пальчик в попки я совал…

Прелюбодействуя, с надеждой на вокал.

Но если бы я знал,

Чем кончится все это,

Я стал бы смолоду поэтом,

И накропал бы кучу виршей,

И жизнь бы я просрал,

И был бы ниже крыши.

А так я молод и силен,

Как в лавке той посудной слон.

Финал прекрасен,

Лучше нет злодейства,

Чем одиночество во славу ротозейства.

Скромные ответы великим

Ответ Пушкину

Чем меньше женщину мы любим,

Тем больше нравимся мы ей –

Сказал поэт и канул в бозе,

А миллионы мужиков,

Застыли в пренелепой позе,

Признав талант бесспорный,