И потом, любопытно все же узнать, каковы они, эти шотландские воры и каменные дома!

* * *

– Христос спаситель! Посмотри-ка туда! – вскричал Арчи. Он повернулся к мужчине, ехавшему рядом с ним, и указал на узкую горную долину у подножия холма, на котором они остановились.

Далеко внизу, вдоль ручейка, двигалась группа всадников.

Арчи так резко махнул рукой, что задел дочь, сидевшую на его коленях, но тут же поддержал ее, не давая упасть. Девочка безмолвно подняла на него глаза. Она молчала с тех пор, как несколько часов назад они покинули табор цыган, которых некоторые привыкли называть странствующими египтянами.

Мужчина едва заметно улыбнулся. Дочь внимательно смотрела на него своими удивительными светло-зелеными глазами, окаймленными густыми черными ресницами. Эти глаза казались ему драгоценными камнями на ее маленьком смуглом личике. «Она слишком серьезная, слишком тихая», – подумал Арчи. Ее доверчивость и готовность уехать с ним, ее странная, непривычная красота наполнили его сердце нежностью. Крохотный огонек любви разгорался все сильнее с каждым взглядом, который он бросал на свою малютку-дочь. Она многое взяла от своей матери-цыганки, но эти светло-зеленые глаза были его глазами, и смуглая кожа была бледнее, чем кожа ее матери.

Его юная жена была красивой и доброй, и Арчи никогда не интересовало ее происхождение. Цыганка – так цыганка. Он любил ее, а она любила его. Если бы она не умерла во время родов, у них было бы множество сладких ночей, после которых могли появиться прекрасные сыновья.

Арчи бросил взгляд на своего дядю, Катберта Эллиота, выехавшего им навстречу, чтобы сообщить горькие вести.

– Там, внизу, группа мужчин и с ними юноша, – сказал Арчи. – Вероятно, это они.

Катберт кивнул. Его тонкое лицо, спрятанное под стальным шлемом, было мрачным.

– Едут из замка Рукхоуп, как я и говорил, а впереди – граф Энгус, который недавно взял нашего молодого короля Джеймса под свое покровительство. Теперь король полностью в его власти. А вон тот мальчик – юный Уильям Скотт. Бедный паренек, теперь он – хозяин Рукхоупа. Эти дьяволы повесили его отца нынче утром.

– Что? За кражу двух коров у англичан? Светлые небеса! – Арчи печально покачал головой. – Повесить такого уважаемого человека, как Аллан Скотт, без суда. В это трудно поверить.

– Что и говорить, отличный способ вершить правосудие: повесить человека рядом с собственным замком, чтобы жена и дети могли наблюдать казнь из окон, – язвительно заметил Катберт.

Подул холодный зимний ветер, предвещавший в скором времени появление сырого снега. Арчи почувствовал, как его пробирает дрожь. Но не только холод был тому причиной. В прошлом году он потерял на виселице двух своих любимых сыновей. Они были повешены за набеги и кражу скота. И сейчас Арчи подумал, что горе никогда не оставит его. Ужасная весть о смерти Аллана Скотта, печально известного разбойника из Рукхоупа и его ближайшего друга, снова полоснула болью по его израненному сердцу.

Арчи осторожно обнял малышку-дочь и крепко прижал к себе. Он знал, что она пока не понимает его языка, и хотел дать ей понять, что с ним она в безопасности. Девочка взглянула на отца и робко улыбнулась. «Такая невинная, – подумал Арчи, – такая чистая и доверчивая, не успевшая столкнуться с болью и несправедливостью этого мира». Ему хотелось, чтобы она такой и оставалась, но в то же время он прекрасно понимал, что, как бы хорошо он о ней ни заботился, жизнь принесет ей не только радость, но и страдания. «Она была отмечена печатью горя еще до того, как покинула утробу матери», – с грустью думал Арчи, вспоминая об уродливой руке девочки.

Он улыбнулся дочери, и маленькое милое личико просветлело. Боль, которую он ощущал в сердце, немного поутихла. А девочка уже смотрела в сторону ручья, на юношу и его конвой.

Арчи вздохнул. Пусть Тамсин бездомная цыганка, но она его единственный ребенок, и он должен о ней позаботиться. Ее братья, которых она никогда не знала, были мертвы. Их мать, его первая жена, умерла много лет назад. Прошло уже шесть лет с тех пор, как скончалась мать Тамсин, прожив со своим мужем всего год. Пока были живы сыновья, которые должны были унаследовать Мертон Ригг, и пока цыгане заботились о его малолетней дочери, Арчи не испытывал потребности искать себе новую жену. Но в прошлом году его жизнь резко изменилась. Все, что у него сейчас осталось, – это дочь-полукровка, маленькая и увечная, которая даже не говорила по-шотландски.

– Разбойник из Рукхоупа был лучшим из всех, – снова заговорил Катберт. Арчи резко повернулся к нему, будто внезапно вспомнил о своем спутнике. – В ночных набегах ему не было равных на всем Шотландском приграничье.

– Да. И я буду оплакивать его, как собственного брата, – произнес Арчи. – Так же, как оплакивал своих сыновей.

– Граф Энгус вместе со своими людьми совершил черное дело. И этот плут Малис Гамильтон не лучше. Погляди-ка на этого стервятника. Вон он там, внизу, едет рядом с парнем, – Катберт метнул вниз сердитый взгляд. – Этот ублюдок приходится единокровным братом графу Аррану, самому регенту. Так он думает, что уже король! – пренебрежительно добавил он.

Арчи с неодобрением взглянул на всадника, который вел в поводу лошадь, на спине которой сидел Уильям Скотт. Небо потемнело, посыпалась снежная крупа, и всадники стали едва различимы за белой пеленой. Однако Арчи удалось разглядеть Уильяма и его гордую осанку. Юноша поднял голову, подставив лицо холодному ветру, бросающему в него пригоршни мелкой колючей крупы. Его темные длинные волосы развевались за плечами, словно крылья ворона.

– Уиллу Скотту нет еще и тринадцати, но посмотри-ка на него, – сказал Арчи. – Он держится на лошади прямо, как любой из наших приграничных молодцов. Складывается такое впечатление, будто он не боится этих ублюдков, будто он с ними на равных. Этот парень напоминает мне своего отца. Ты не знаешь, зачем он им понадобился?

– Энгус решил сделать его заложником короны, чтобы добиться послушания его клана.

Арчи вздохнул.

– Бедный парень. Интересно, что с ним теперь будет? Благослови его господь и его мать тоже. Леди Эмма потеряла сегодня сразу двоих мужчин – мужа и старшего сына.

– И все же, несмотря на постигшее ее горе и шок, в котором она сейчас находится, эта женщина помнит о друзьях. Она отправила в Мертон Ригг человека с печальными вестями. Да, а я говорил, что Малис Гамильтон дал ей четыре золотые монеты в качестве компенсации? Одну – за смерть мужа, одну – для нее лично и по одной на каждого из детей?

– И они имеют наглость называть подлецами нас, – покачал головой Арчи. – Но ты видишь, Уильяму Скотту уже сейчас не занимать отваги и дерзости. А однажды он станет настоящим храбрецом, как и его отец.

– Я слышал, граф Энгус рассчитывает таким образом держать приграничных лэрдов под контролем, раз у него в заложниках окажется один из их любимчиков. Уильям Скотт научится причудливым речам, научится писать и танцевать, носить шелка и всякие безделушки. Он забудет, что был когда-то сыном самого Разбойника из Рукхоупа.