— Элли, — говорил он мне столько раз, что я сбилась со счета, — расслабься. Тебе необязательно делать это самой. Мы заключили контракт с компанией, обслуживающей бассейны. Они и так приходят каждую неделю. Пусть они этим занимаются.

Но парню из обслуживающей компании было наплевать на наш бассейн. То есть он занимался этой работой только ради денег. Он не чувствовал ее красоты. Я абсолютно в этом уверена.

Но, видимо, Джефф имел в виду не это. Бассейн стал отнимать у меня слишком много времени. Когда я не занималась его чисткой, то плавала на одном из надувных плотиков, которые, по моей просьбе, мама и папа купили в «Уауа». Так называется сеть заправочных станций в Мериленде. «Уауа». У нас в Миннесоте никаких «Уауа» нет, только «Мобил» или «Эксон».

Там же, в «Уауа», мы надули плотики компрессором для накачки шин, хотя в инструкции было сказано — надувать компрессором не рекомендуется.

Когда Джефф показал инструкцию папе, тот только отмахнулся:

— Ерунда! — и подсоединил шланг к ниппелю.

Кстати, ничего не случилось.

Я все лето старалась придерживаться своего расписания. Каждое утро вставала и надевала купальник. Потом брала батончик мюсли и спускалась к бассейну, чтобы проверить фильтры на предмет лягушек и всего остального. Закончив уборку бассейна, с книжкой забиралась на плотик и начинала дрейфовать.

Я проводила за этим занятием все утро, пока мама или папа не спускались к бассейну и не говорили, что пора обедать.

Я возвращалась в дом, и мы ели бутерброды с арахисовым маслом и желе, если была моя очередь готовить, или жареные ребрышки из «Ред Хот энд Блу», если была очередь кого-то из родителей. Мама и папа были так заняты написанием книг, что им не хватало времени на готовку.

Потом я возвращалась в бассейн и плавала, пока мама или папа не звали меня ужинать.

Неплохой способ провести последние недели летних каникул.

Но мама не разделяла мою точку зрения.

Не понимаю, какое ей дело, как я провожу свое время. Сами посудите, именно она позволила папе притащить нас сюда, чтобы он мог проводить исследования для своей книги. Свою собственную — о моей тезке Элейн из Астолата, леди Шалотт, мама вполне могла бы написать и дома, в Сент-Поле.

Да, иметь родителей-преподавателей — это не то, что иметь просто нормальных родителей. Преподаватели называют своих детей в честь первых попавшихся им на глаза авторов (например, беднягу Джеффа — из-за Джеффри Чосера) или же литературных героев, таких, как леди Шалотт, которая покончила с собой из-за того, что сэр Ланселот гораздо больше любил королеву Гиневру (ее играла Кира Найтли в фильме «Король Артур»).

И неважно, как прекрасно стихотворение, посвященное леди Шалотт. Просто не очень здорово быть названной в честь девицы, которая покончила с собой из-за несчастной любви. Я много раз говорила об этом родителям, но, по-моему, они так ничего и не поняли.

Тема имен не единственная, в которую они не хотят вникать.

— Почему бы тебе не пройтись по магазинам? — каждое утро спрашивала у меня мама, когда я собиралась к бассейну. — Или не сходить в кино?

Когда Джефф уехал, мне стало не с кем ходить в кино и по магазинам, разве только с родителями. Но я больше ни за что в жизни никуда с ними не пойду. Что хорошего в том, чтобы сидеть в кино с двумя типами, которые разбирают фильм по косточкам? Это же Вин Дизель! Чего еще они ожидали?

— Скоро начнутся занятия, — говорила я маме. — Дай мне спокойно поплавать.

— Это ненормально, — неизменно отвечала мама.

На что я всегда реагировала одинаково:

— Можно подумать, вы понимаете, что такое нормально. — Ведь давайте посмотрим правде в лицо: мои родители — очень странные люди.

Но это маму даже не злило. Она просто качала головой и произносила:

— Я прекрасно знаю, что является нормальным для девочки-подростка. Все, что угодно, только не плавание в одиночестве в бассейне.

Я считаю такие высказывания неоправданно жесткими. Что такого в плавании? Это прикольно. Можно просто лежать и читать. Если книга покажется скучной или кончится, а вам лень подниматься и брать следующую, можно просто смотреть, как блестит вода в солнечных лучах, прорывающихся сквозь густые кроны деревьев. Слушать пение птиц, цикад и далекие звуки выстрелов с полигона Военно-морской академии.

Иногда мы встречали этих бравых парней на улице. Курсантов, то есть гардемаринов. Они предпочитали, чтобы их называли именно так. Каждый раз, когда мы видели гардемаринов во время наших вылазок в город, папа показывал на них пальцем и говорил:

— Смотри, Элли, это моряки.

Он таким образом хотел немного меня разговорить. Только я не имею привычки разговаривать с папой о симпатичных парнях. Я, конечно, ценю его попытки пообщаться со мной, но они почти такие же провальные, как и мамино: «Почему бы нам вместе не прошвырнуться по магазинам?»

Не нужно думать, что мой папа проводит дни, занимаясь чем-то из ряда вон интересным. Книга, которую он пишет, еще хуже, чем мамина, по шкале занудности. Она о мече. С ума сойти! И речь там идет вовсе не о красивом мече, инкрустированном золотом или драгоценными камнями. Меч этот старый, местами ржавый и совсем неценный. Это я знаю точно, потому что Национальная галерея округа Колумбия разрешила папе взять меч домой, чтобы изучить получше. И мы переехали сюда… чтобы папа мог поближе рассмотреть меч. Он лежит в папином кабинете, вернее, в кабинете преподавателя, который сдал нам свой дом на время собственного годичного отпуска (этот отпуск он проводит в Англии, возможно, изучая что-то еще более ужасное, чем папин меч).

Не знаю, почему мои родители избрали предметом изучения именно Средние века. Это самый скучный период истории, не считая, конечно, доисторических времен. Наверное, думая так, я остаюсь в меньшинстве, но множество людей просто помешались, пытаясь представить, как все было в Средние века. Большинство считают, что точно так же, как в фильмах или по телевизору: женщины, то и дело охая и причитая, ходят в остроконечных шляпах и красивых платьях, а вокруг скачут мужественные рыцари.

Но когда твои родители — историки, ты с самого нежного возраста узнаешь, что все не так. На самом деле в Средние века поголовно все очень плохо пахли, были беззубыми и умирали от старости в двадцать лет, а женщин вообще угнетали, заставляли выходить замуж за мужчин, которые им даже не нравились, и обвиняли во всех смертных грехах по малейшему поводу и без.

Взять, к примеру, Гиневру. Все думают, что Камелот исчез именно из-за нее. Лично я в этом не уверена.

Но еще в раннем детстве я узнала, что делиться подобной информацией с кем бы то ни было — себе дороже, сразу станешь персоной нон-гранта на детских праздниках. Или в ресторанах в средневековом стиле. Или во время игр в «Рыцарей и драконов».

И что, по-вашему, мне делать? Сидеть и молчать? Это против моей природы.