— Почему в лесу? — не понял Антошка. — Я живу в пионерском лагере «Орлёнок». Меня туда родители отправили на всё лето.

— Избавились что ли? — удивился куст.

— Ничего не избавились, — насупился Антошка, — просто отправили отдохнуть.

— И чего же тебе не отдыхается в своём пионерском лагере? — ехидно поинтересовался хозяин леса. — Здесь-то чего забыл?

Антошка, поглядев на свою единственную сандалию, буркнул:

— Заблудился я. Это всё Димка виноват, сказал, что в лесу есть заброшенный танк, вот мы и убежали проверить.

— И как, нашли танк?

— Нашли, только там в башне шершни поселились, — Антошка поковырял носком землю, — испугался я и убежал.

— И правильно сделал, — одобрил куст. — Знаю я ту семейку, совсем полоумные, жалят любого, кто приблизится к их улью. Надо будет наведаться к ним на днях.

— Вы знаете, где находятся шершни? Так покажите мне дорогу обратно к танку, — потребовал мальчик. — От него то я легко доберусь до лагеря.

— Я что похож на прислугу? — грозно поинтересовался хозяин леса. — Да ты хоть знаешь кто перед тобой?

— Волшебный куст? — предположил Антошка.

— Сам ты куст. Я леший, слыхал о таком?

Антошка задумался.

— Вроде в сказках читал, — припомнил он.

— И ты туда же, — голос лешего поник. — Понимаешь, раньше меня уважали. Стоя на опушке, спрашивали разрешения войти в лес. Обязательно дары оставляли у какого-нибудь пенька, просили дорогу показать и не водить кругами, а ещё ягод да грибов собрать побольше. В общем, старались почтительно относиться к природе и её хозяину. А сейчас что? Совсем совесть потеряли: везде гадят, оставляя кучи мусора, деревья вырубают, костры жгут где ни попадя… Эх, не боятся меня больше, всё чаще сказкой нарекают.

Голос замолчал. Антошке стало грустно от такой несправедливости к лешему. Сидит безвылазно посреди этой вонючей топи и совсем не знает о чистых улицах, асфальтовых дорогах и великолепном борще в столовой по понедельникам. И тут мальчику пришла в голову гениальная мысль: а почему бы не взять хозяина леса с собой в пионерский лагерь? То-то пацаны удивятся, да и лешему наверняка у нас понравится. Наконец, решившись, Антошка выложил свою идею сказочному собеседнику.

— Ты серьёзно? Вот так просто готов взять меня с собой? — с надеждой и удивлением в голосе спросил леший.

— Конечно, — гордо заявил мальчик. — если поторопиться, то мы ещё можем успеть на ужин.

— Ужин? — леший взвыл так, будто ел последний раз не меньше тысячи лет назад. — Тогда не будем терять ни минуты!

В этот момент земля под ногами Антошки вспухла. Неожиданно куст затрясся, словно рок-звезда на концерте. Под землёй что-то лопнуло, послышался неприятный хруст, вперемешку с ругательствами, от которых уши мальчика покраснели. Непрерывно трясущийся куст стал медленно выползать из-под земли, являя окружающему миру и, в частности, ошарашенному Антошке безобразную голову. Вот показались бездонные впадины глазниц, ещё через несколько секунд — источающая ужасный смрад пасть с торчащими из неё могильными плитами зубов. Антошка не стал дожидаться, пока это переплетение корней с ночными кошмарами полностью выползет наружу, и с диким воплем ринулся подальше от жуткого места. Не обращая внимания на подножки коряг и пощёчины от веток, он упорно улепётывал всё дальше. Спустя десять минут непрерывного марафона Антошка услышал вдали звучный голос Серафимы Алексеевны, выкрикивающий его имя. В этот момент он показался ему самым прекрасным голосом на свете, почти как мамин.

— Серафима Алексеевна, Серафима Алексеевна, — что есть мочи заорал Антошка.

Голос вожатой тут же откликнулся где-то совсем рядом. Неожиданно заросли на пути мальчика разошлись, и огромная фигура Серафимы Алексеевны перекрыла дорогу. Антошка, не тормозя, влетел в железные, но в то же время ласковые объятия. Говорить не было сил, к горлу подступил комок, и он расплакался.

— Нашёлся маленький, ох и напугал же ты нас, — пробасила вожатая и, достав откуда-то носовой платок, стала вытирать им заплаканные глаза мальчика. — Всё хорошо, Антош, теперь ты в безопасности.

— Серафима Алексеевна, — хлюпая носом, сказал Антошка, — вы не поверите… я такое видел!