Маринов обещал раскрыть секрет машины, работающей на энергии вакуума, но весьма загадочно и нелепо покончил жизнь самоубийством, почему то выбрав странный способ для этого. Как и место. Он «спрыгнул с лестницы» в библиотеке.

Что же Беслер? Беслер добивал в бедности. Он погиб случайно. Наверно случайно. А может и нет. Упав с ветряной мельницы.

Правда, он не был мельником. Так что обстоятельство его гибели можно считать загадочным.

Кстати, секрет своего двигателя он в научных трактат ах не раскрывал. Но оставил после себя рукопись. Но рукопись эта написана столь странными шифрованными записями, что расшифровать их даже современным знатокам криптографии, несмотря на то, что с восемнадцатого века наука эта существенно развилась благодаря двум войнам и появлению ЭВМ не удалось.

Параноидальные гении бывают гениальны в искусстве шифрования. И кстати, Беслер хорошо разбирался в криптогр

Рассказпракофе

Я пью кофе. Я пью очень много кофе. Я пью так много кофе, что некоторый процент меня состоит из кофе.

Однажды, поранившись ржавыми гвоздями, торчащими из двери подвала, когда я споткнусь гуляя под окнами дома где я живу или наступив по рассеянности на газонокосилку, когда возвращаясь домой захочу сократить дорогу и пойду через газон во время стрижки газонов, я попаду в больницу. Но вначале я буду лежать из раненный и с каждой каплей крови терять необходимый мне для жизни кофеин.

У меня есть медкарта. Она пухлая, я нездоров и нестандартен. Но в моей медкарте есть лишь станстандартные отметки о группе крови, прививка, аллергии, но нету записей про кофеин.

Я буду лежать, пока кто то не вызовет «скорую». И пока я буду лежать, жизнь будет меня покидать вместе с вытекающими кофеином. Приедет «скорая», меня по грузят на носилки и увезут. И будут оживлять в реанимации, но бесполезно. Ведь эти все удары током, искусственные дыхания не для меня. Если нету главного — кофе. И вот врачи, сняв маски и перчатки, устав добиться оживления моего без жизненного тела, спишут меня в морг и умеют руки в умывальников, снимут халаты, если больше нет умирающих и разойдутся по домам.

Меня положат на каталку, спустят в подвал на грузовом лифте, оставят перед Монгол, потому что патологоанатом куда то вышел или ушел.

Мне будет легче оттого, что меня оставили в покое. Я не умер насовсем и теперь мне будет легче. Ведь я не люблю компании. Тем более, когда меня трогают руками. Я слишком не в состоянии переносить чье то общество без кофеина, особенно, тем более когда меня бьют током, давят на грудь, хлещут по щекам и чего то хотят. Я хочу лишь, чтобы меня оставили и вот мне легче, оттого что все ушли.

И я лежу, и мне все легче и легче. Мне настолько легко, что я могу подниматься до потолка, могу летать по подвалу. Меня пугает это состояние, но мне легко. Мне легко подняться, легко взлететь. И если я захочу, я могу сдвинуть что то с места.

Меня переполняют желания. Очень много желаний. Так много, что страшно держать их в себе.

И… не в силах лежать и ждать, я отправлюсь путешествовать по больничный этажам.

Грузовой лифт я вызову силой мысли. Я потяну каталку, просто по тянусь вперед и потяну за собой усилием мысли.

Наступит ночь, когда я отправлюсь в свое путешествие.

Но на втором этаже я увижу дремлющую дежурную по отделению толстую тетку, столь неприветливого вида, что по спешу прочь.

Третий этаж будет пуст и мне удастся прокатиться с ветерком. А на четвертом меня будет ждать приятный сюрприз, — в конце коридора, в белом халате, возле окна будет стоять девушка. Она будет смотреть в окно, не замечая ничего. Я захочу оказаться рядом, тихо, чтобы не спугнуть, подкачусь. Подведу близко, совсем близко и буду смотреть. И вдруг моя рука поднимется и коснется ее.

Она закричит и отпрянет, закроет лицо руками. На крик прибежит та тетка, со второго этажа. Со здоровым мужиком, в костюме мед брата с волосами мощными руками. Он по гонится за мной и я поеду так быстро, как могу. Он будет бежать, загоняться меня в конец коридора. А я, чтобы уйти от погони, буду заезжать в какие то кабинеты, разворачиваться подобно любителям зимнего дрифта, с за носами, оставляя следы от колес на больничном линолеуме. Наконец, ухватившись за каталку в помещении, похожем на операционную, он чуть не поймает меня. Но я прибавляют скорости на повороте и он потеряв равновесие, упадет и расширение себе нос о скамейку.

Утром меня выловить местный персонал. Все будут злы на меня, но бессильны от осознания, что я — труп. Меня откатят в тот же подвал, а каталку привяжут.

— Попался, красавчик, ха-ха-ха-ха-ха — откуда то из темных углов послышатся противные, гнусные голоса, переходящие в шепот. — Теперь ты наш, тебе никуда не деться. Добро пожаловать в семью…

Из углов стали вылезать скелеты. Многие без руки, ноги, с проломленным черепом. Они ковыляя, окружать каталку и протянут ко мне руки, пытаясь ухватить.

— Теперь тебя разрежут, красавчик, ты будешь один из нас!

— Кышь, нечистые! — в конце коридора показался невысокий, плечистый мужчина с густой рыжей бородой в белом халате.

Патологоанатом, — это он…

Скелеты тут же попрячутся в щели, при его появлении. А он, отвязаться мою каталку, закатил ее в морг.

Но прежде, чем взять в руки инструменты, он извлечет из шкафчика чайник, включит в розетку. Вытащит стакан и термос. И пакет с кофе.

Я не знаю номер дома, рядом с домом где я живу. Я никогда не гулял по набережной океана и незнаю как управлять воздушным шаром. Я много чего не знаю и не умею из того, что должен знать. Но я ни с чем не перепутай запах растворимого кофе, даже с кофе молотым.

Патологоанатом заварит кофе в стакане и в термосе. И запах его заставит мои легкие дышать и сердце вдруг забьется.

Как о живший вампир, я поднимусь с каталки. Как зомби, я буду делать это не осознавая. Я выпью все кофе залпом. И оживу…

Но мне надо спасаться. И я схвачу колбу с формалином с полки и кину в лицо патологоанатома. Но он будет крепок и у вернувшись, схватить огромный скальпель, с зубцами как у пилы и топоним с двумя лезвиями. Он за рычит как лев и по гонится за мной. Убегая, я прыгну на каталку. Страх придаст невероятных сил моим рукам. Я оттолкнуть от