Казалось бы, он добился желаемого – надел корону, но насладиться достигнутым ему не суждено. «Покой нам только снится, проснешься – испарится!» – как писал придворный поэт Андерий Стишеплет. Едва дела в государстве начинают налаживаться, Дарта Вейньета похищают присланные Заклинателем – помощником его черного брата Фаира, демоны. Они утаскивают свежеиспеченного короля Стерпора печься дальше – в самое огненное пекло – Нижние Пределы.

Здесь он вступает в короткий поединок с Кевларом Чернокнижником – помощником Заклинателя и служителем всемирного зла. Поединок заканчивается для Дарта Вейньета плачевно – он становится калекой, лишается правой руки и левого глаза. Теперь его участь – до скончания веков пребывать во тьме, без надежды на возвращение во Внешний мир…

Ты враг мне,

брат мой старший.

Объединились злом

вы все. Огнем окрашен

закат. Но королем

я стану, пусть страданья

на мой народ сошли,

и адские созданья

все рвутся из земли…

Здесь ныне мрак кромешный,

и нечисть скалит рты.

Но кто погибнет прежде

в бою – я или ты?

Нет ничего страшнее, чем оказаться там, внизу, где призраки людей томятся, вечно истязаемые, переживая снова и снова самые отвратительные подробности своего земного бытия, на муки нестерпимые обреченные и мучимые до тех пор, пока разум и бесплотный дух не разъединятся в них окончательно и не растворятся они сами в бесконечном пространстве тысячей бесполезных, лишенных духовной плоти монад.

Там, внизу, демоны с глазами лютыми и безобразными терзают грешников целую вечность, а черные колдуны – нелюди бродят вокруг, раздавая им приказания… И никому не уцелеть, ибо нет ничего страшнее и могущественнее, чем силы зла в естественной своей среде. Сама атмосфера дает им энергию и наделяет немыслимой мощью слуг своих.

Силу, равную этой мощи, можно отыскать лишь у Спасителя – Севы Стиана, да еще у магистров Радужного спектра. Но каждый, кто видел их, давно почил, оставив нам лишь разрозненные свидетельства существования этих необыкновенных сиятельных волшебников – создателей нашего мира и их зловещего Черного брата – создателя Нижних Пределов…

О боже, я слышу чьи-то шаги, кажется, кто-то пришел за мной. Ах нет, это всего лишь сестра Аглая, снова явилась на ежедневную исповедь. Милая, милая Аглая, и почему я так люблю ее исповедовать с восьми вечера и до четырех утра? У нее всегда есть что сказать, глаза ее наполняются слезами, когда она говорит о своих новых грехах и греховных мыслях.

Признаться, я уже так пристрастился к этим длинным, исполненным подлинного чувства исповедям, что даже пропустил субботнее чаепитие у одной из моих лучших прихожанок. Боже, если бы вы только знали, как она была раздосадована… Даже назвала меня жуком навозным. А какой же я, помилуйте, навозный жук?! Совсем никакой я ей не жук! Я же служитель священной анданской церкви! Почтенный человек! Разумеется, я не преминул ей, между прочим, заметить, что сама она порой напоминает мне тушеный окорок с круглыми маленькими глазками, похожими на кусочки мутных стеклышек. И заметьте, как мягко я сформулировал, – не глазами, сказал, а ласково так – глазками. И все равно глупая баба пришла в сильнейшее расстройство и негодование, выставила меня за порог и велела больше к ней не являться.

То ли дело сестра Аглая. Спокойная, ласковая и рассудительная, слушать о ее греховных мыслях – одно удо-воль-ствие…

Из записок представителя анданской церкви святого отца Вивьена Сластолюбца Премногораскаявшегося

Дикий вопль демонического пса прервал покой моих тюремщиков. Они в волнении кинулись туда, где происходило нечто странное. И, конечно, не без моего участия.

– Ты что это?! – взревел один из них, увидев, что я делаю. – А ну-ка пусти его!..

– Ага, счас, уже отпустил! – расхохотался я ему в морду, продолжая тянуть длинный хвост на себя, крепкие позвонки в моих руках заскрипели, и мне показалось, что хвост вот-вот оборвется, а я кубарем покачусь по песку.

Демон расплющил гнусную морду о решетку и потянулся ко мне здоровенной когтистой пятерней:

– Я тебя достану, человечек!

– На-ка выкуси! – гаркнул я и метко плюнул, угодив ему точно в левый глаз.

– Ах, ты плеваться! – взревел демон. – Ну погоди же! Ну я тебя сейчас!..

Он заметался вдоль клетки, не зная, что предпринять…

Но не будем забегать вперед. До всех этих событий было еще довольно далеко, а пока я был не столь решителен, говоря откровенно, я попросту бездействовал – в черной тоске, искалеченный и подавленный, я сидел за железной решеткой и прислушивался к шипящим нотам знакомого голоса.

Там, во тьме, Заклинатель вкрадчиво выдыхал округлые фразы. Я припал к решетке, вглядываясь во мрак, в очертания высокой, сутулой фигуры. Облаченный в длинную мантию злодей грозил узловатым пальцем кроваво-красным демонам – тюремщикам и бормотал едва слышно, старался отъявленный мерзавец, чтобы до меня доносились не слова, а только обрывки фраз. Интонации голоса были самые зловещие, змеиные интонации…

Впрочем, за время пребывания в Нижних Пределах к вещам, которые могли бы у любого нормального человека вызвать ужас и даже умопомешательство, я успел порядком привыкнуть. Меня уже не пугали шагавшие из глиняных стен бестелесные призраки с искаженными страданием прозрачными лицами; я не обращал ровным счетом никакого внимания на странные, шелестящие звуки (иногда ими наполнялось все вокруг); и даже фантомы, собиравшиеся из терракотового песка в знаки беды, казались мне только частью измученного длительной неволей воображения. Все вокруг было злом, все говорило о моей скорой погибели, все внушало скорбь и содрогание.

Моя жизнь здесь, в Нижних Пределах, не стоила и гроша. Единственный, на кого я мог надеяться, кто мог спасти меня и вытащить отсюда, – я сам. «Если у меня хватит воли и жизненных сил – я выдержу, я непременно вырвусь из клетки…» Раз за разом я повторял эти слова, часто не замечая, что говорю вслух. Я старался заглушить шелестящий, парализующий голос Заклинателя. И, к моему удивлению, у меня получалось. Пока получалось…

Заклинатель кривился, он жевал зеленовато-коричневую массу, время от времени сплевывая ее в песок. Демоны тянулись перед ним во фрунт, а бледно-розовый пес Гырга, высунув пупырчатый язык, лежал неподалеку и тихонько скулил от страха перед неведомой темной силой. Я заметил, как под ним растекается и тает в песке желтая лужа, но пошевелиться, чтобы перейти на сухое место, Гырга не отваживался. Мне стало жаль тупое создание – из всех, кого я видел здесь, под землей, Гырга представлялся мне самой безобидной тварью. Размеров пес был огромных: каждая из массивных лап шириной могла сравниться с бронзовыми подсвечниками из королевского дворца в Мэндоме, а голова его – плоская и большая – составляла по меньшей мере два лица начальника королевской стражи Кара Варнана.