У этих первых охранных структур практически не было никакой униформы. Они одевались в разношерстный набор гражданских фуражек и пальто. Некоторые носили одежду, которую унаследовали или получили от Вооруженных Сил, к ней они прикрепляли матерчатые боковые полоски по примеру гусарских мундиров, а на голову надевали буденовки, появившиеся на ранней стадии возникновения Красной армии. Понятно, что эполеты и другие знаки отличия царского времени отменили. Вместо наплечных погон ввели систему воротничков с ромбами. И эта система просуществовала до Второй мировой войны, когда советские вооруженные силы и милиция вернулись к ношению погон и другим распознаваемым в международном сообществе знакам различия. Некоторые навешивали на себя целый набор ружей с длинными штыками, с пистолетами и кинжалами, и выглядели очень кровожадно. Другие надевали сабли, которые, если не считать кавалерию Буденного, в боевых действиях не использовались.

Охранники Смольного при Малькове поддерживали безопасность вверенного им объекта, используя классовый принцип. Если человек выглядел как рабочий или крестьянин, то его пропускали. Если же он походил на буржуя, то его останавливали. Только позже была введена система пропусков, но документы оформлялись так неумело, что любой мог их легко подделать, если бы пожелал того. А когда посетитель оказывался в Смольном, с пропуском или без пропуска, он мог идти, куда хотел, никто ему не задавал никаких вопросов. Правда, стража с обнаженными штыками на ружьях стояла у дверей помещений, занимавшихся Лениным или другими вождями, но большинство этих здоровяков были настолько тщеславными и взволнованными оказанной честью охранять советского иерарха, что они больше внимания уделяли самим себе, нежели посетителям.

Если учесть все изложенное, то совершенно неудивительно, что в Ленина могли стрелять, когда он проезжал по улицам Петрограда в январе 1918 года без каких-либо телохранителей, не считая шофера. Абсолютно никакого наблюдения за маршрутом Ленина не велось и никаких военизированных соединений поблизости не имелось, чтобы прийти на помощь советскому вождю. Если это действительно была попытка убить его, а не шальная пуля в столице, где совершенно отсутствовала законность, то вероятные убийцы оказались такими же беспомощными, как и телохранители Ленина.

* * *

Не успели в некоторой степени наладить службу безопасности в Смольном, как Ленин все нарушил неожиданным переездом в Московский Кремль в марте 1918 года. Охранники Малькова, явно действовавшие экспромтом, «обеспечивали безопасность» на железнодорожных станциях и в пути. Опять же — на этот раз из-за того, что решение о переезде приняли впопыхах, перед лицом возможного наступления немцев на Петроград, — наружное наблюдение за поездом обеспечено не было. Отсутствовал также и авангардный поезд, необходимый для того, чтобы не только очистить путь в случае нужды, но и просто выяснить, можно ли по нему проехать. Вместо этого все охранники и комиссары набились в один состав, будто школьники на прогулке. Как и следовало ожидать, на пути в Москву советские путешественники повстречались с другими пассажирами на другом поезде. Опять же коммунистические мифологи ухватились за эту поездку, чтобы сфабриковать вокруг случайной встречи целую эпопею о спасении Ленина его отважными стражами от «контрреволюционеров». Однако, поскольку окружение вождя прибыло в Москву без единой царапины, представляется, что на самом деле перепуганная охрана избила случайных пассажиров на обычном встречном поезде.

Мальков, первый комендант Кремля при Советах, по прибытии в Москву получил от Свердлова очередные указания. Ему велели увеличить число латышей до размеров полка, если в этом будет необходимость. И приказали также заняться обслуживанием иерархов — заботиться об их питании, размещении и других потребностях. С той поры те же обязанности исполняли все поколения советских охранников, являясь прислугой от «люльки до гроба» для вереницы партийных лидеров. Свердлов также проинструктировал Малькова прислушиваться к советам Аванесова и Дзержинского. Бонч-Бруевич тоже был волен давать свои рекомендации и опять способствовал разладу командной цепочки советских охранников. Но, возможно, став комендантом Кремля, Мальков несколько укрепил свое положение и мог не считаться с некоторыми указаниями. Когда Бонч-Бруевич предложил ему прекратить обыскивать монахов и монашек, которых выставили из жилых помещений Кремля, то Мальков не послушался, Он объяснил, что приказы получает только от Ленина и Свердлова, и попросил Бонч-Бруевича не вмешиваться в его деда.

Помимо изгнания священнослужителей и других незаконно поселившихся в подведомственных ему помещениях, Мальков занялся освобождением Кремля от всяких следов царского правления. Это он снял двуглавые гербы Романовых, кресты и другие религиозные символы — позже замененные коммунистической символикой — с многих башен. И именно Мальков собственными руками помогал Ленину, Свердлову, Аванесову и другим иерархам сбросить памятник, воздвигнутый на месте, где был убит в 1905 году великий князь Сергей. После такого физического упражнения Ленин приказал убрать все остальные реликвии царского периода. Но в этом деле он уже личного участия не принимал. Поручил Малькову. Большинство царских монументов, которые убрали из Кремля и других мест, позже заменили статуями видных коммунистов. В ходе этой расчистки Ленин приказал также Малькову наладить часы на Спасской башне и изменить музыкальный перезвон курантов — теперь часы должны были вызванивать «Интернационал», гимн социалистического рабочего люда.

В свободное время от таких явно не охранных обязанностей Мальков и его латыши проводили в набегах вместе с ЧК и другими военизированными соединениями — так же, как они поступали, находясь в Петрограде. Им часто поручали совершать рейды на общественные рынки для выявления «спекулянтов». Во время одной из таких вылазок их обстреляли охочие до схваток милиционеры, которые охраняли жилые помещения иерархов, думая, что латыши нападают на них. И конечно, кремлевская охрана приняла участие в общегородской перестрелке после убийства немецкого посла, графа Мирбаха, а также в подавлении выступления эсеров в июле 1918 года.

* * *

Поскольку Мальков и его люди так часто были заняты отдельными поручениями, совершенно не имевшими отношения к их основным обязанностям охранников, то совершенно неудивительно, что полуслепая эсерка Фаня Каплан, задумавшая убийство, смогла серьезно ранить Ленина, когда он посетил один из московских заводов в августе 1918 года. В этом эпизоде С. Гиль, шофер Ленина, оказался единственным человеком, которого с большой натяжкой можно назвать телохранителем. Во всяком случае, ему удалось схватить и задержать Каплан после покушения, хотя не следует забывать, что эта женщина, возможно, недостаточно хорошо видела, чтобы убежать. Но в том, что касается Малькова — по его словам, — то он смог только подложить подушки под раненого Ленина да в отчаянии ломать себе руки.

Тому же Малькову через несколько дней поручили разделаться с Каплан, которую, конечно, и не думали судить. Все приказы относительно террористки — от перевода с Лубянки в кремлевский застенок до казни — отдавал Аванесов. А поскольку Аванесов был под каблуком Сталина, то вполне можно допустить, что быстрая казнь Каплан стала первым «законным» убийством важного человека по указанию Грузина. Ходила версия, что Каплан не была убита, а спокойно дожила до старости. Однако, похоже, вполне можно верить мемуарам Малькова, которые были опубликованы в расцвет хрущевской эры. Этот первый комендант Кремля написал, что он лично застрелил Каплан из своего табельного револьвера. Единственное, что Мальков пропустил: он выстрелил жертве в затылок, когда ее держали два латышских «телохранителя».