большая пружинная кровать, на которой мы с удовольствием нежились с родителями по утрам. Помимо кровати в зале стоял сервант с посудой, стол, диван, телевизор на тумбочке, а на стенах висели картина битвы на Куликовом поле, написанная папиным другом, и портреты наших красивых родителей.

II

Сейчас многие политики ищут национальную идею России. С пеной у рта ищут и не могут найти, а по телевизору великий сплетник Андрюша Малахов проводит разборки среди детей и родителей, в то время как национальная идея исчезает. А она проста, заложена в русских традициях – это уважение к родителям!

Для нас родители – боги! А как иначе? Они дали нам жизнь, они сотворили нас, они и есть творцы нашего начала. Забывать историю – забывать родителей, ругать историю – плевать в их сторону.

Как-то я спросил китайца, почему они не только сохранили в музеях память о Мао, который репрессировал 50 миллионов человек, но еще и красные его трусы продали на аукционе за четыре тысячи долларов. На что китаец повторил мою мысль: «Мои родители жили при Мао. Если я буду ругать Мао, то, значит, я брошу камень в родителей. А если я так поступлю с родителями, то такое же отношение к себе получу от детей!»

Поэтому Китай идет вперед, несмотря на противоречивую свою историю!

III

Родители были центральным органом нашей семьи. На первый взгляд, главной была мама! Она была везде и всюду, помнила про всех и про все. Она постоянно находилась в заботах, но иногда делала небольшую паузу, садилась на диван посмотреть что-нибудь интересное и… засыпала.

Чтобы понять нашу маму, нужно знать о ней всего две истории. На улице был сорокасемиградусный мороз, во время которого наш дальний родственник дядя Миша, будучи пьяным, замерз. Мама узнала об этом, и мы его похоронили. Или однажды она привела в дом одинокую грязную бабушку. Говорит: «Никого у нее нет». Мы помыли и обогрели ее, стала бабуся жить да поживать у нас. Спала она на диване. Через три месяца нашлись ее дети, но она долго не хотела уходить с ними.

Папа был очень умным человеком. В Чернышевске было мало людей такого уровня. Он мог руками сделать все, начиная от ремонта обуви и подшивки валенок и заканчивая производством самогона. Мы не гнали самогон, отец просто решил попробовать, а потом показал дяде Пете Гладких, как это делать. Тот потом сам начал гнать, а когда отец стал ему на это указывать, то тот его обвинил: «Ты же коммунист, а меня такому научил…».

С папой можно было говорить на любую тему: политика, история, литература, география, математика – в любой сфере он был спец.

Я приведу один только пример, который характеризует ум нашего папы. После аварии, когда отец упал с тендера паровоза, начальство обвинило его в нарушении техники безопасности. Начальник депо был как царь и бог. Но отец без адвокатов дошел до Верховного суда и выиграл дело! Рабочий выиграл Верховный суд в 1966 году!

У нашего папы была богатая биография. В начале войны он работал на заводе имени Куйбышева, с 1943 года служил в армии в Забайкальском военном округе. Потом была война с Японией и служба в Нерчинске до самой свадьбы.

В Забайкальском округе кормили плохо, доходило до дистрофии, поэтому все рвались на Западный фронт. Однажды он и другие солдаты поймали тушканчика, которого есть было строго запрещено, потому что он считался переносчиком чумы. Сварили его в котле. Это заметил командир. Он опрокинул котелок и втоптал добычу в песок. Однако, как только он ушел, солдаты вместе с песком съели остатки грызуна. Песок хрустел на зубах, но мясо растекалось теплом в желудке. Чувство голода отступило хотя бы на время. О чуме, реальной чуме никто не думал. Всем повезло…

Помню и второй случай со времен службы отца в армии. Был у него друг в финансовой части, рисковый малый, хорошо знал психологию людей. Он один перевозил из штаба на поезде деньги офицерам. Поезда тогда были переполнены ужасно, как в 60—70-е года, когда мы на праздники ехали из Читы на 91-м веселом (занимали даже третьи полки, а кое-кто ехал и стоя). Он возил деньги в простом холщевом мешке для картошки и всегда небрежно закидывал его на третью полку или оставлял внизу с вещами. Ехал он спокойно, ибо знал, что ни у кого и мысли не могло возникнуть, что он так деньги швыряет. Но однажды деньги сперли. Знали о его привычке трое, в число которых папа не входил. Вора нашли среди своих. Признался и отдал деньги он только после жестоких побоев.

Этот случай запомнился мне, поэтому я деньги всегда носил в грязной сумке или пакете, небрежно оставлял. Был даже случай, когда я вез зарплату своему московскому цеху из 76 человек. На стойке регистрации объявили, что рейс из Томска задерживается на пять часов. Я решил поехать домой. Сел на 119-й автобус и поехал. Вдруг как шарахнет: денег-то нет! Я вышел на остановке и поехал обратно. Прибежал в здание аэропорта, а моя холщовая сумка с пятном стояла возле стойки регистрации как неприкаянная. Ни одна сволочь не позарилась, а ведь явно были желающие. Чистоплюи…

IV

У меня три сестры, как у Чехова в «Вишневом саду». Старшая Татьяна, средняя, младше меня, Светлана и младшенькая Ольга.

Все они разные и все одинаковые. Одинаковые добрым отношением к друг другу и ко мне. Наверное, мы ссорились в детстве, но я этого не помню. Если и было что-то, то настолько несущественное, что память этого не сохранила. Каждая из сестер прошла свой путь, но в итоге все занимались воспитанием детей, видимо, родители передали им свое умение.

Старшая сестра Татьяна всю жизнь учила детей в деревнях Кумаканде и Новый Олов, в школах № 2 и № 63 Чернышевска. Средняя сестра Света поработала в райкоме и школе, а потом долго работала в Доме детского творчества. Оля закончила финансовый, работала в Сбербанке, а потом все бросила и занялась домом и воспитанием детей.

Мы всю жизнь вместе, хотя нас разделяют тысячи километров. Так сложилось, что Ольга живет во Владивостоке, я – в Томске, а две сестры – посередине, в родном поселке Чернышевске. Мы чувствуем вместе Сибирь, Дальний Восток и друг друга всеми фибрами души…

V

Наш дом был всегда крепостью для нас шестерых. Надежный, добрый, вкусный – одним словом, рай. Интересно то, что на наши отношения не влияли политические устремления.