Проглатываю слова о прошлом и киваю в ответ маме.

– И фигурка, и взгляд светится, и прически…

– Мама, отстань от Аманды, – выкрикивает Патрик.

– Молчу-молчу, – мама отступает на полшага, примирительно подняв руки.

Моему брату уже пятнадцать. Он такой взрослый, наверное, все понимает. Хотя нет, не все.

Я не говорю, что туфли ужасно жмут, шлейф мешает и лиф сильно давит. Кажется, перед свадьбой я немного поправилась, и грудь готова выскочить из него. За последние месяцы примерок и репетиций я возненавидела это событие. Но вместо признания я улыбаюсь голубым глазам матери через отражение.

– Ты будешь самой красивой невестой на свете.

– Мам, не преувеличивай. Я обычная, – отмахиваюсь от комплиментов.

– Кто тебе сказал эту глупость?

Позади раздается серьезный папин голос. Когда он успел бесшумно зайти в комнату невесты и закрыть за собой дверь? Но только с его появлением волнение давит чуть меньше.

– Не бери в голову, она просто волнуется, – тут же подхватывает мама, оборачиваясь к отцу в чёрном смокинге.

– Ой, чего ей волноваться? Это свадьба, а не казнь! – веселится Патрик, но тут же становится серьезным, когда папа метает в него строгий взгляд.

Я бы так не сказала. Если бы мои мысли мог прочитать каждый встречный, то моя семья узнала бы, как мне страшно выходить к гостям на украшенной террасе. Как страшно смотреть в любящие глаза своего жениха и не чувствовать того же в ответ.

В книгах я читала, что при виде любимого у героини порхают бабочки в животе, от прикосновении его ладоней бросает в жар, а когда их губы сливаются в поцелуе, то… В общем, бред. Не верьте романтичной ерунде, верьте фактам. А они таковы, что никаких бабочек не существует.

– Не ерничай! – отвечает мама. – Пойдем, нас ждут гости.

Мама с Патриком покидают комнату на первом этаже. Напоследок она оборачивается, подмигивает мне и произносит одними губами:

Все будет хорошо…

Мой взгляд падает на папу. Он у меня большой, сильный, высокий. Не зря нас сравнивают внешне: те же темные волосы, темные глаза. Только у меня нет бороды с едва заметными седыми волосами и опасного взгляда, под которым собеседник становится покорным. Нет, я не умею как папа. Хотя, признаться честно, новая «я» не уверена, что мы совсем разные. Не будь его в моей жизни, я бы чувствовала себя более потерянной, разбитой и чужой. Он первый, кого в новой жизни я искренне назвала папой…

– Не волнуйся, – папа обнимает меня сзади и глядит в зеркало на наши отражения. – Ты вступаешь на новый этап в жизни. Кристофер будет хорошим мужем.

– А я? Я стану хорошей женой?

– Менди, прошел год с той аварии. Крис все время был рядом, помогал физически восстановиться. Вы вместе с пеленок, вы любили друг друга всю жизнь.

– Но я совсем его не помню. До сих пор.

– Ты и меня не помнишь, и маму с Патриком.

– Но вы моя…

Запинаюсь на слове «семья», но папа улыбается в отражении. Он наверняка понимает, что я хотела сказать. Папа прав, я не помню никого из своих родственников, однако чутье подсказывает, что мы одной крови. Я не помню свои первые воспоминания с родителями, не помню, когда родился Патрик, хотя мне было лет пять-шесть по словам папы. Не помню школьные годы, первый курс Лондонского университета. Не помню наше с Крисом детство, юность, влюбленность.

Крис часто рассказывал о нашей крепкой дружбе, переросшей в отношения, много раз признавался в своих чувствах, глядел на меня небесными, чистыми глазами так искренне, что я не могла не поверить ему.

У меня было много времени на попытки вспомнить хоть что-то на приеме у психолога. Пусто. Доктор Ройс предлагала использовать гипноз, но даже он не спас ситуацию. Единственное, что удалось вспомнить – черные глаза, прожигающие своей тьмой. После седьмого сеанса я отказалась от этой процедуры.

– Он тоже станет частью семьи, милая. Запомни, самые сильные чувства не пропадают по щелчку пальца.

Пропали, папа… пропали…

– Понимаю, тебе страшно, ты в замешательстве. Подумай, если у тебя не получается восстановить память, может, наполнить ее новыми воспоминаниями? Новой влюбленностью в Криса?

– Думаешь, это возможно?

– Всему свое время, – он наклоняется, целует меня в макушку и накрывает лицо прозрачно-белой вуалью. – Пора выходить замуж.

– Ты не отпустишь меня, пока мы будем идти?

– Ни за что.

Слова папы звучат серьезно, уверенно, что нельзя сказать обо мне. Конечно, это же Себастьян Град – медиамагнат и публичный человек. Если бы не этот факт, то вряд ли бы моя свадьба оказалась такой масштабной и освещаемой во всех СМИ. По мне лучше бы мы уехали в какой-нибудь Лас-Вегас, поженились в атмосфере беззаботности и праздника. Только Крис и я. Однако он отказался от этой идеи – слишком безумно и рисковано.

Как итог: множество незнакомых людей в списке приглашенных, полно камер и он… Мужчина, с которым я навсегда свяжу свою жизнь.

Только почему я сомневаюсь в выборе и хочу немедленно сбежать отсюда?

Крис стоит у алтаря в белом смокинге под цвет нашей бело-пыльной пляжной тематики. Пока мы с папой медленно шагаем к нему, как во время репетиций, он не сводит с меня своих голубых глаз. Стоит уверенно, твердо, смокинг сидит на нем идеально. Длинные светлые волосы завязаны в хвост, под пиджаком кроется плетёный браслетик красно-белого цвета. Он сказал, что это мой подарок на пятнадцатый день рождения, который никогда не снимал.

Воспоминания заставляют на мгновение улыбнуться и взглянуть в голубую бездну. В них читается такое же волнение, как и у меня в груди. Оно сжимает внутренности, давит, не позволяет спокойно наполнить легкие воздухом. Приходится довольствоваться небольшими урывками в этом тугом платье.

– Не бойся, я с тобой, – шепчет Крис, когда папа подводит меня к мужчине всей моей жизни.

Церемония проходит мимо меня, прикосновения ладоней Криса к моим практически не ощущаются через пелену абстрактности. Я словно смотрю на нашу свадьбу со стороны. Передо мной стоит уверенный парень в смокинге и растерянная девушка в открытом пышном платье с прекрасной фигурой. Знаете, это странно – мысленно прожить всего лишь год, хотя прошло целых двадцать лет.

– … Можете поцеловать невесту.

Глава 2

Знакомые пальцы поднимают тюлевую белую ткань с лица, родное лицо с ровными чертами лица оказывается слишком близко. Прикрываю глаза, ощущаю легкое, целомудренное прикосновение к своим губам, я лишающее меня почвы под ногами.

Может, не все потеряно?

Гости поднимаются со своих