вне себя от гнева. Начальник милиции его успокаивал, как мог, обещал в ближайшее время найти преступников.

– Да что их искать? – кричал старший археолог. – Дедок украл. Тот, сумасшедший, что ночью к нам приходил.

– Какой дедок?

– Обыкновенный, с козой, в сапогах, в шляпе…

– Да у нас тут все ходят в сапогах и в шляпе…

– Коза у него была белая.

– Да тут коз в каждом дворе… Как звать его?

– Уархаг, вроде, – вспомнил я.

– Вова, – позвал он своего водителя, молодого сержанта. – Ты не знаешь, у кого старик живёт по имени Уархаг?

– Не знаю, – пожал плечами Вова. – Имя не карачаевское. Может, он из Армян?

– Не беспокойся, уважаемый Аскер, найдём, – заверял Мусса Текеевич начальника археологической партии.

Но не нашли. Исчез бесследно дедок.

Я давно забыл про этот случай. Но, спустя много лет, вдруг старик приснился мне, все тот же: в шляпе, в сапогах яловых, и спрашивает:

– Ты рассказ мой помнишь, сынок?

Дорога первая

По Великой степи

Набег роксоланов

Репейник вскинул мохнатую морду. Настороженно принюхался. Утробно зарычал и вскочил на лапы. Грязно-коричневая шерсть на холке вздыбилась. Пес пристально уставился куда-то в темноту. Рычание его становилось все злее и громче.

Исмен очнулся от дремоты.

– Кого учуял? – спросил мальчик, прислушиваясь к тишине уходящей ночи. На востоке небо уже подкрашивалось бледной синевой. Звезды тускнели. Но земля еще лежала под покрывалом мрака, источая сырую прохладу сгинувшей недавней зимы.

Пес кинулся с лаем на невидимого врага и пропал за кругом света, падавшего от едва тлеющего костра.

– Репейник, стой! – крикнул Исмен вдогонку. Куда там!

Волки! – подумал мальчик. Рука сама потянулась к ножу. Пальцы ощупали деревянные ножны, привязанные к правому бедру двумя кожаными ремешками, коснулись костяной гладкой рукояти. Если стая большая, ему с Репейником вдвоем не справиться. Вчера крутились серые разбойники возле табуна. Исмен отгонял их, меча камни с пращи. Репейник сцепился с молодым волчонком, неосторожно подошедшим к лошадям, и хорошенько подрал его. Пес из потомственных волкодавов, сильный – умеет зверя одолеть. Неужели на рассвете волки решили жеребенка отбить от табуна. Но лошади почему-то не встревожились. Так же продолжали спокойно пастись. Уж лошади–то волков бы учуяли, взволновались бы. Значит, это не волки, – люди. Люди в степи бывают хуже зверей. Репейник поднял отчаянный хриплый лай.

– Пошел! – крикнул кто-то на него из темноты.

Исмен почувствовал, как земля содрогается под топотом копыт. Прямо на него вылетели пять всадников. Все на крепких взмокших конях. В руках короткие копья. За плечами гориты полные стрел. Их возглавлял ксай4 в медном остроконечном шлеме и дорогих доспехах. Тело защищал кожаный панцирь с нашитыми, словно чешуя, металлическими пластинами. На широком поясе с бронзовыми птицами висел акинак в локоть длиной. Широкие медные ножны украшал тонкий чеканный узор. Длинный черный плащ укрывал спину. Под ксаем горячился рыжий молодой конь – красавец. Грудь широкая, ноги длинные, крепкие. Голову коня защищал шлем из толстой кожи с ветвистыми оленьими рогами.

Остальные четверо – слуги. Одетые попроще: в куртках без рукавов, грубо скроенных из коровьих шкур. Поверх простые нагрудники толстой кожи, украшенные круглыми медными бляхами. Вместо чепраков5 – козьи шкуры.

Языги6, – сразу сообразил Исмен. – С ними надо держаться вежливо, – народ горячий, безжалостный.

– Мальчишка, уйми пса! – недовольно крикнул ксай.

– Репейник, прочь!

Пес поджал хвост и отбежал в сторону, но продолжал глухо рычать.

– Ты кто такой? – спросил ксай. Разгоряченный конь так и плясал под ним. Из широких ноздрей вырывался пар.

– Я из клана Луня, племени сираков7. Пасу кобылиц, – ответил Исмен.

– Пить дай. Что там у тебя? – потребовал ксай, заметив у костра кособокий кувшин.

Исмен схватил его и подал всаднику. В кувшине было кислое молоко. Исмен сам доил кобылиц, ждал, когда молоко скиснет в плотном кожаном мешке, затем добавлял воду и соль, долго взбивал молоко, колотя по мешку палкой. Всадник брезгливо пригубил. Распробовал. Понравилось. Сделал несколько больших глотков и вернул кувшин Исмену. Тыльной стороной ладони стер белые капли с длинных черных усов и бороды.

– Хорошее молоко. Кто готовил?

– Я.

– Молодец, хорошо взбиваешь, – похвалил его языг. – Люблю кислое молоко.

– Пей еще, – Исмен вновь протянул ему кувшин.

– Некогда. Мы спешим, – отказался всадник. – Тебе не попадался человек… Такой, в рваной одежде, грязный, но на хорошем коне?

– Нет, – мотнул головой Исмен – Я неделю здесь пасу кобылиц. Кроме волков никого в округе не видел.

– Если заметишь, зови старших. Из города Артар сбежал живой-убитый8. Его надо скрутить и привести обратно. Понял?

– Да.

– За него дам хорошую награду. От меня, лично, получишь лисью шапку. – Он повернул коня. – А молоко у тебя хорошее. Мои ослепленные невольники так вкусно не умеют готовить.

Всадники умчались в степь. Исмен долго вслушивался в удаляющийся стук копыт. Ксай! Воин! Кому хорошо живется, так это – воинам, – вздохнул Исмен. Пастухи воинов уважают, делают им подарки, просят о защите… Эх, вот, если бы ему стать ксаем… Летел бы по степи на быстром коне так, что ветер свистел в ушах. Никого бы не боялся. На боку акинак, копье у правой ноги к чепраку привязано. За спиной овальный щит из прочных переплетенных прутьев, да еще толстой кожей обтянут. Свобода, сила – что может быть лучше!

Исмен поставил кувшин на место и улегся рядом с костром, устремив мечтательный взгляд на светлеющее небо с исчезающими звездами. Нет, куда ему до воина. Конь нужен. А хороший конь дорого стоит. Доспехи… Где доспехи взять? Оружейники такую цену дерут… Вот, еще – акинак обязательно надо купить, как у дядьки. Щит плетенный из прочных прутьев и обтянутый толстой воловьей кожей. Копье с острым железным наконечником. Обязательно – железным. К бронзовым ксаи с презрением относятся. Тугой лук из кизила с тетивой, скрученной из воловьих жил… Да мало всего этого, – кто его обучать будет воинскому искусству? Как копьем колоть, как на мечах рубиться, с кинжалом обращаться… Кому он нужен! Мальчишка–пастушок в дерюге из конопли. Только и умеет, что за кобылицами смотреть, да молоко взбивать.

Исмен продрог от налетевшего утреннего ветерка. Звезд на небе все меньше и меньше. Виднокрай на востоке светлеет. Скоро солнце встанет… Надо будет кобылиц к реке отвести на водопой… Мальчик плотнее укутался в грубый шерстяной плащ, пропахший костром и конским потом.

Интересно, поймают языги этого живого-убитого? А куда он убежит? Кругом степь. Беглецы обычно к Дону пробираются. Только мало кому удается уйти