У царевича помутилось в голове, мысли путались. «Интересно, какой я на вкус, – почему-то подумал он. – Наверное, кисло-сладкий. Динозавру понравлюсь». Но в этот самый момент его губ коснулся воздушный поцелуй, который послала ему Салями вместе с разгадкой. «Шашлык из форели», – громко повторил он. Тут земля стала уходить из-под его ног. Царевич пошире расставил ноги, чтобы удержаться на месте. Это динозавр запрыгал от радости, вызывая землетрясение. Салями подошла к царевичу Сардельке и взяла его за руку. Царевич угостил Тираннозавра с дочерью антиалкогольной колбасой, и они без неприятностей добрались до царского дворца.

Надо сказать, что Колбаска III слышал подсказки динозавра и ужасно испугался за сына. Поэтому он очень обрадовался, увидев наследника престола живым и невредимым. К тому же, всезнающий советник, как всегда, оказался прав. Царевич Сарделька возмужал, и у него появилась косая сажень в плечах. Тут же сыграли свадьбу. Через девять месяцев у молодожёнов родился ма-а-аленький динозаврик. При виде его царица Грудинка упала в обморок. «Что-то она стала часто падать в обмороки», – подумал Колбаска III. Динозаврик был очень похож на своих дедушек. Тираннозавр часто приходил из соседнего дворца, чтобы полюбоваться малышом. Что касается царя Колбаски III, то ему окончательно расхотелось умирать. Счастливая семья жила дружно, может, пятьсот лет, а может, тысячу. Об этом история умалчивает. Зато она донесла до нас бакалейно-гастрономическую мудрость: «Не родись динозавром, а родись счастливым».

Дювэ был обязан своей жизнью Любаве, которая впоследствии стала его сестричкой. Но тогда он об этом ещё не знал.

Он лежал рядом с помойкой – облезлый и умирающий. Выбросив мусор, девочка наклонилась над котёнком. Он был уже не в состоянии двигаться, только смотрел на Любаву голубыми, как её любимые обои, миндалевидными глазами. Любава забыла про мусорное ведро и про всё на свете, кроме одного: котёнка необходимо спасти во что бы то ни стало.

Было совершенно очевидно, что этот бело-серый комок с длиннющим крысиным хвостом не вызовет у Мамы положительных эмоций. Поскольку её мнение в семье превалировало, выиграть спор не представлялось возможным.

«Не разрешит ни за какие коврижки», – девочка облекла сложный мыслительный процесс в простую словесную форму.

Однако это не означало, что она собиралась отступить. Поразмыслив, она положила малютку на дно мусорного ведра и незамеченным пронесла на балкон. Был разгар лета, и холод котёнку не грозил. Голодной смерти ему тоже удалось избежать, так как Любава не скупилась на молоко и сметану. Не удалось избежать публичного разоблачения. Рано или поздно оно должно было произойти, и девочка готовилась к нему заранее. Она накопила достаточно куража, когда её Пушок впервые вылез из-под столика… и умудрился упасть со второго этажа. У Любавы похолодело сердце, но она не растерялась – и устремилась следом. Оба экстримала оказались целы и невредимы. Девочка прижала котёнка к груди и бережно вернула на прежнее место. Её Пушок удачно сваливался с балкона ещё два раза. Последней спасительницей явилась соседка Людмила Ивановна. У неё самой жила целая кошачья семья, и она считала себя ответственной за судьбу Пушка. Уловив через окно момент его полёта, соседка застыла в оцепенении. Б таком неудобном состоянии она находилась целых десять минут. Не дождавшись спасителей, Людмила Ивановна вышла из оцепенения и пошла во двор. С умильной улыбкой на устах она подобрала неуклюжее животное и осторожно доставила на второй этаж. Любавы дома не было, и дверь открыл Папа.

«Я спасла вашего Пушка», – гордо объявила соседка, рассчитывая на похвалу.

Папа проявил чудеса куртуазности. Он рассыпался в любезностях, после чего приготовился закрыть дверь.

«Бы забыли Пушка!» – гневно вскричала соседка и протянула Папе весенний снежок с немощной сосулькой в придачу.

«Откуда летом снег? – удивился Папа. – К тому же, он совсем не пушистый».

«Это вы у своей дочери спросите», – проворчала Людмила Ивановна и удалилась с высоко поднятой головой.

«Снежок» мягко зашевелился на папиной ладони, поджал «сосульку» и жалобно закурлыкал.

«Да он живой!» – сделал открытие Папа и стал дожидаться прихода Любавы.

Как только девочка перешагнула порог родного дома, она сразу же натолкнулась на вытянутого в струну Папу. Он держал в руках свою зимнюю шапку, которая размахивала верёвочным хвостом и смотрела на Любаву голубыми глазами. Девочка вмиг оценила создавшееся положение и настроилась на боевой лад.

«Это кто?» – с любопытством спросил Папа.

«Это котёнок. Я его нашла на помойке и назвала Пушком».

«Он же не пушистый», – вторично удивился Папа.

«Ничего, будет пушистым», – за спиной Любавы, как гриб из-под земли, выросла непререкаемая Мама.

От неожиданности девочка захлопала шелковистыми ресницами. С места в карьер Мама обрушилась на неповинного Папу.

«Такие, как ты, губят живую природу, – грозно вещала Мама. – С лица Земли навсегда исчезли Стеллерова корова и бескрылая гагарка. Теперь ты хочешь извести этого несчастного котёнка? Я сегодня вступила в Общество охраны животных и намерена их охранять отныне и во веки веков».

«Охраняй, пожалуйста, – усиленно оборонялся Папа. – Я же не виноват, что он не пушистый и не породистый».

«Не сомневайся: будет и пушистый, и породистый», – уверенно произнесла Мама – и взяла котёнка под свой патронат.

Разве мог Пушок не оправдать её доверия? Он рос, как в сказке, не по дням, а по часам и из «гадкого утёнка» превращался в белую и пушистую турецкую ангору. К этой древней аристократической породе Пушка причислил Папа, который считал себя знатоком фелинологии. Правда, он колебался между версиями CFA, TICA и CFF. Черту под колебаниями, как всегда, подвела Мама:

«У нас во дворе таких аристократов хоть пруд пруди. Мы, защитники животных, уважаем политкорректность и признаём только приоритет личности».

«С личностями всё обстоит благополучно, – припомнил Папа. – Турецкая ангора – любимая порода кардинала Ришелье».

«Вообще-то я имела в виду личность животного, – уточнила Мама. – Хотя… по такому случаю предлагаю перевести Пушка на французский язык и именовать его Дювэ. Личность котёнка поручаю формировать Любаве».

«Почему именно мне?» – воспротивилась девочка, не уверенная в своих способностях.

«А кому же ещё? – вспылила Мама. – Он – твой приёмный братик, а ты – его названая сестричка».

«И где прикажешь её формировать?» – стушевалась Любава.

«Личность формируется на улице, – убеждённо сказала Мама. – Меньше слов – больше дела. Погода тебе благоприятствует. Забирай младшего братика – и айда во двор дышать свежим воздухом».