Признательное спасибо также Киту Олтэму, Мику Эйвори, Дэйву Берри, Джеффу Брэдфорду, Алану Доу, Джону Данбару, Алану Эзерингтону, Мэттью Эвансу, Ричарду Хэттреллу, Лоренсу Айзексону, Питеру Джонсу, Норману Джоплингу, Джуди Ливер, Кевину Макдональду, Крису О’Деллу, Линде Портер (в девичестве Кит), Дону Рэмбриджу, Рону Шнайдеру, Дику Тейлору и Майклу Уоттсу.

Наконец, моя неизменная благодарность причитается моим агентам и дорогим друзьям: Майклу Сиссонзу в Лондоне и Питеру Мэтсону в Нью-Йорке; Дэну Халперну в издательстве Ecco (Нью-Йорк), Кэрол Тонкинсон в британском HarperCollins и Тиму Рострону в канадском Random House — за поддержку и ободрение; Рейчел Миллз и Александре Клифф в агентстве PFD — за вдохновенные продажи этой книги в другие страны; Луизе Коннолли — за работу в фотоархивах; и моей дочери Джессике — за фотографию автора и за многое другое.

Филип Норман, Лондон, 2012

Британская академия кино и телевидения (BAFTA), вообще-то, приличная организация, но в феврале 2009 года на нее в ярости напустились таблоиды. На ежегодную церемонию награждения — которая уступает разве что голливудскому «Оскару» — BAFTA пригласила ведущим Джонатана Росса, косматого матерщинника, ведущего ток-шоу, самого скандального персонажа британского вещания. Несколькими неделями ранее Росс в радиопрограмме Би-би-си в прайм-тайм оставил несколько непристойных сообщений на автоответчике Эндрю Сакса, в свое время игравшего в «Фолти-Тауэрз».[4] Росса отстранили от всех его программ на три месяца, а его коллега и сообщник комик Расселл Брэнд (который хвастался в эфире, что «трахнул» внучку Сакса) уступил давлению и вообще ушел с Би-би-си. С 1990-х комедия стала «новым рок-н-роллом» Великобритании; и вот перед нами две звезды комедии, которые из кожи вон лезут, озоруя, точно рок-гиганты старой школы.

На звездной церемонии в Королевском театре Ковент-Гарден — присутствовали Брэд Питт, Анджелина Джоли, Мерил Стрип, сэр Бен Кингсли, Кевин Спейси и Кристин Скотт-Томас, — помимо списка победителей, случилось два сюрприза. Первый такой: вопреки ожиданиям, матерился не Джонатан Росс, а Микки Рурк, получивший награду в номинации «Лучший актер» за «Рестлера».[5] Взлохмаченный, небритый, язык еле ворочается — кино тоже претендует на роль «нового рок-н-ролла», — Рурк поблагодарил режиссера за то, что дал ему второй шанс, «хотя я пятнадцать лет проебывал свою карьеру», и своего пресс-агента «за то, что говорил мне, куда ходить, что делать, когда делать, что есть, как одеваться, кого ебать…»

Съязвив — мол, Рурк теперь тоже заплатит тремя месяцами отстранения от работы, как некоторые за «Саксгейт», — Росс в раболепном почтении понизил голос. И вызвал на сцену того, кто вручит предпоследнюю статуэтку, за лучший фильм, — «актера и солиста одной из величайших групп в истории»; того, кому этот вместительный зал, убранный красным бархатом и золотом, «вероятно, покажется маловат» (и рядом с кем, кстати говоря, скандал с Саксом в свое время смотрелся бы мелкой мелочью). Практически оскверняя сей храм чисто акустического Моцарта, Вагнера и Пуччини, в колонках запыхтела электрогитара из вступления к «Brown Sugar» 1971 года — гимна наркотикам, рабству и межрасовому куннилингусу. Да, вот именно — награду вручал сэр Мик Джаггер.

Он не просто запрыгнул на сцену — он неспешно прошагал по красному ковру из глубины, дабы телезрители узрели чудо во всем блеске. Эта по-прежнему густая шевелюра, молодежная стрижка под шестидесятые, ни единого седого волоска. Этот скромный костюм от-кутюр, надетый в угоду этикету, но к тому же тонко подчеркивающий гибкость подтянутого торса и пружинистый спортивный шаг. Шестьдесят пять лет жизни — он родился в разгар Второй мировой — выдавало только лицо: знаменитые губы, про которые когда-то говорили, что они «высосут яйцо у курицы из жопы», теперь втянуты и бескровны; щеки исполосованы морщинами, широкими и глубокими, точно страшные симметричные шрамы.

Овации, которая приветствовала его, место не в Королевском театре и не в Британской академии кино и телевидения, а на каком-нибудь гигантском открытом стадионе — «Уэмбли», к примеру, или «Доджере». Сколь ни многочисленны жанры «нового рок-н-ролла», все понимают, что подлинный рок-н-ролл на свете один и Мик Джаггер — непревзойденное воплощение его. На аплодисменты он откликнулся обезоруживающей улыбкой и сиплым «Приет!», затем сверкнул подрывным экспромтом: «Видали? Думали, всех выебет Джонатан, а Мики его опередил…»

Потом голос переменился — он всегда меняется под аудиторию. Десятилетиями Джаггер говорил а-ля кокни — на «псевдококни», он же «эстуарный английский»: изуродованные растянутые гласные и нулевое «т» полагаются современной британской молодежи для пущей крутости. Однако здесь, среди сливок английского красноречия, кристально ясно произнося каждое «т» и педантично выдыхая каждое «х», он сообщил, как счастлив «оказатться в эттом зале», а затем поведал, «как ттак получилось».

Последовал анекдотец, идеально балансирующий между насмешкой и пиететом. Он пришел сюда в рамках «ПОКР — Программы обмена кинозвезд и рок-звезд… В эту самую минуту „сэр“ Бен Кингсли [титул иронично подчеркнут, хотя Мик и сам его обладатель] поет „Brown Sugar“ на церемонии „Грэмми“… „Сэр“ Энтони Хопкинс записывается в студии с Эми Уайнхаус… „Дейм“ Джуди Денч весело громит номер в каком-то американском отеле… и, мы надеемся, на будущей неделе „сэр“ Брэд и семейство Питт представят „Звуки музыки“ на церемонии „Брит“».[6] (Смена кадра: Кевин Спейси и Мерил Стрип экстатически хохочут, Анджелина разъясняет шутку Брэду.)

Открыв конверт, Мик Джаггер объявил, что награда за лучший фильм присуждается «Миллионеру из трущоб» Дэнни Бойла,[7] — миллионером из трущоб публика всегда полагала самого Мика. Но ни одна душа не усомнилась в том, кто здесь подлинный победитель. Джаггер исполнил свой величайший хит с самой… ну… «Start Me Up» 1981 года. «Перешиковать эту тусовку нелегко, — отметил один член академии, — но ему удалось».