- вмешался старик-стражник. - С гневирцами так нельзя, сам знаешь. Отведем его к коменданту, пускай он решает.

Толстяк насупился, но спорить не стал.

- Иди за мной! - буркнул он бродяге и направился к воротам.

Путник последовал за ним.

Нищий таращился на них, а затем завопил, всхлипывая:

- Меня! Заберите меня тоже!

И уже тише:

- Я же не переживу зиму.

***

- А это еще кто?

Комендант, худой, жилистый, со светлыми усами на раскрасневшемся лице, утирал пот. Он только что вернулся от ворот, где наконец-то справились с этой проклятой подводой и сейчас хотел побыть в прохладе сторожки.

- Говорит, гневирец, - ответил толстяк.

Комендант оглядел путника, выдержал неприятный взгляд. Поморщился.

- Медальон есть?

Путник показал его.

Комендант выпил воды, выдохнул, уселся за стол.

- Что ж, полки господина Турмала помогли городу в трудные дни, и каждый кто служил в них получил право быть гражданином Киерлена. Щедрое предложение, я считаю.

- Конечно, щедрое, - подал голос путник, - ведь мы получили его вместо жалованья.

- Ну, так вот, - продолжил комендант, - если бы ты поселился в городе сразу после эльфийской войны, никаких вопросов бы не возникло. Но уже прошло десять лет, откуда мы можем знать, что ты - гневирец, а не мошенник, убивший владельца медальона.

- Я слышал, господин Гневир Турмал живет в Киерлене, я могу обратиться к нему, и он...

- Нууу, - перебил путника комендант, - прыткий какой. Господин Турмал - большой человек, поверенный чин самого сардана-императора. Можешь, конечно, составить ему бумагу, но ждать придется в городской тюрьме. А таких, как ты, там долго не держат, нет ответа за месяц - на галеры в Окицу или в каменоломни. А там уже возврата нет.

- Гнать его в шею, в Норы, - пробурчал толстяк.

- Да и господин Турмал уезжает в столицу, завтра уже, - вмешался старик, - кто еще может за тебя поручиться?

- Дамид Вигда, - ответил путник, - я помню, он сразу после Альвиона, в Киерлене поселился, оружейником хотел стать. Слышал, год назад, на Арсенале живет.

Комендант нахмурился, затем произнес:

- Не знаю такого.

Старик отрицательно покачал головой, толстяк остался безучастным.

- А..а как он выглядит? - несмело подал голос юнец.

- Сейчас не знаю, а раньше - кудрявый, с горбатым носом.

- Кажется, господин комендант, я знаю этого Вигду, - робея произнёс молодой стражник.

- А где живет знаешь?

- Да, на Арсенале, возле колодца, где проулок тупиком заканчивается.

- Так это его дом, единственный дверью в тупик смотрит? - спросил старик.

Ответить юнец не успел.

- Так! - громко произнёс комендант. - Вы, двое, марш к воротам, хватит здесь прохлаждаться.

При этом он указал на старика и толстого. Затем, повернувшись к юнцу, продолжил:

- А ты садись за стол, будешь писать бумагу на этого человека. А ты, как там тебя зовут?

- Этли.

- А ты, Этли, сядь на лавку и отвечай на вопросы Авина. Кстати, что у тебя в мешке?

Вместо ответа человек назвавшийся Этли бросил мешок к ногам коменданта. Тот взглянул на Авина, но юнец уже расстилал на столе лист бумаги и очинивал перо. Комендант несколько раз наступил сапогом на мешок, трогать руками грязную мешковину не хотелось, и поддев ногой вернул его Этли.

- Имя? - спросил Авин.

- Аскелан Этли.

Заскрипело перо.

- Место и год рождения, если знаешь?

- Не знаю.

Комендант усмехнулся.

- Род занятий?

- Богослов.

Комендант засмеялся:

- Шрам на лице, в философских спорах получил?

- Нет. На стене, через две башни отсюда.

- Чем это тебя так? - уже без смеха спросил комендант.

- Не знаю, в темноте разве разберешь.

- Так "богослов" записывать? - спросил Авин.

- Где учился? - спросил комендант у Этли.

- В Славиосе, но не доучился.

- Пиши "философ".

Перо вновь заскрипело.

- А что дальше? - вновь спросил юнец.

- Кем служил у Гневира?

- Алебардист, потом пикинер второй линии.

- Пиши "пикинер второй линии".

Скрип пера.

Подумав, комендант вымолвил:

- Вроде все. Дай чернилам высохнуть.

- Там надо дописать "свидетельствую" и двоеточие, а ниже "утверждаю" и тоже двоеточие, - сказал Этли.

Комендант кивнул Авину и обращаясь к путнику сказал:

- Вот, не пойму я тебя, Этли, человек ты грамотный, в драке тоже смыслишь, если не врешь. Чего ж ты за десять лет ни гроша не заработал, бродягой стал? Служил бы знатнику какому, хоть пером, хоть мечом, тебя бы в Киерлене как родного приняли. А так, бродяг пускать не велено. Своих босяков, на Нищем дворе, хватает. Да и на Языке тоже.

- Мир хотел посмотреть.

- Ну, как, насмотрелся?

- Насмотрелся.

- Высохли, господин комендант.

- Зови этих двух лоботрясов, пойдете к Вигде, а ты философ, молись, чтобы все прошло гладко. Иначе, в тюрьме ты и до галер недоживешь. Никому не позволю заслуги гневирцев присвоить. Мы бы одни, тогда, не выстояли против эльфов.

***

Этли шагал следом за толстяком. Старик шел позади, а мальчишка убежал вперед, разыскивать Дамида Вигду. Тот мог быть, как дома, так и в Арсенале – огромных мастерских, где ковались смертоносные изделия. Арсеналом, так же называли район оружейников в Киерлене. Жители города никогда не путались, о каком Арсенале идет речь, узнавая об этом то ли по интонации, то ли по манере произношения. Для слуха Этли - оба названия звучали одинаково.

Он помнил город совсем иным. Голодные, обозленные люди мрачно хоронили своих близких, не переживших ужасы осады. Две башни на западной стене рассыпались грудой камней. Пролом в стене и сгоревшие ворота наспех закрыты баррикадами из бревен, камней ми прочего мусора.

Когда они, гневирцы, уходили на запад, навстречу резне у Рога и неприступным бастионам Альвиона, их провожали мёртвые взгляды эльфов, повешенных на каждом зубце стены. Конечно, это были не настоящие эльфы, всего лишь альвы - послушные рабы своих бессмертных хозяев. Но людям было все-равно.

Сейчас на улицах города шла обычная мирная жизнь. Люди спешили по своим делам, уличные торговцы громко нахваливали товар. Резвились дети. Вдоль узких улиц стояли добротные дома, крытые черепицей, с наличниками и дверями, выкрашенными в красный, синий и зеленый цвета. Сразу видно, Арсенал - район для зажиточных людей,