слетела с моего лица. Парень ехидно улыбнулся, довольный моей переменой и приспустил солнцезащитные очки. Я отшатнулась от авто лихорадочно думая, что мне сейчас делать. Телепортироваться? Но вдруг он не опасен, а я зря выдам себя для Виктора?

Парень вышел из авто, всё также улыбаясь:

— Здесь вообще-то нельзя парковаться, у меня могут проблемы. Если ты собираешься бегать, то я тебе мешать не буду, но я думал, что ты хотя бы обнимешь меня.

Меня изучали насыщенные, болотно-зелёные глаза. Точно такие же я видела почти каждый день в зеркале и что-то внутри защемило. Он заметил моё сосредоточенно-нахмуренное лицо и как-то странно, немного неестественно улыбнулся. Верхняя губа приподнялась, обнажая клыки, немного длиннее, чем у обычного человека. Вампир.

Утро.

— Маркус, не иди так быстро, я не успеваю!

— Не ной. Я бы шёл медленнее, если бы можно было, но ты же знаешь, каждая секунда на счету.

Он тащил меня за руку, а я, пытаясь не расплакаться, семенила за ним следом. Было бы гораздо легче, если бы длинное белое платье не путалось в ногах, а я не бежала босиком. Туфли мы скинули где-то посередине нашего пути, поскольку я сильно натёрла ими ноги и они не позволяли нам идти достаточно быстро. Где-то внутри меня застрял крик, за которым точно последовали бы протяжные рыдания, но не сейчас, сейчас у нас не было времени на это. Родителей убили, это было совершенно точно, не было никаких шансов на то, что это было неправдой, но у нас не было времени на то, чтобы горевать. Нужно было идти, до тех пор, пока мы не будем в достаточной безопасности для того, чтобы можно было вволю нарыдаться и осмыслить всё произошедшее.

На воспоминания нахлынула непроглядная тьма. Крики, крики, крики, зал полный крови и Маркус, утаскивающий меня через окно спальни прочь из дома. Мы смогли убежать достаточно далеко и теперь казалось, должны были точно спастись. Он хотел, чтобы мы пересекли город и ушли из него, до тех пор, пока не сможем найти союзников. Было ещё неясно, было ли это переворотом или чем-то другим, но одно было известно наверняка, тот кто затеял резню в нашем доме, не остановится на родителях. Ему были нужны и мы, наследники.

Я поздно поняла, что разбила ноги в кровь. Кто его знает, как это вышло, быть может один из камней на который я наткнулась проткнул кожу, а я этого не заметила, но теперь, когда я опустила взгляд вниз, я отчётливо увидела оставляемые на мощённой дороге следы.

Но я не успела сказать об этом брату. Тень выскользнула на дорогу слишком быстро. Узкие улицы Толедо не оставляли пространства для манёвра и оставалось лишь пытаться бежать назад, но тень налетела на Маркуса ещё до того, как он успел крикнуть мне бежать назад, схватила его и подняла в воздух, так, будто бы он ничего не весил. В свете фонаря мелькнули клыки, которые не слишком осторожно проткнули шею брата и брызнула кровь. Нет. Только не его. Я не могу остаться совершенно одна. В полном отчаянии я кинулась на тень, которая казалась простым человеком, просто очень быстрым и сильным. Я кинулась на него и что есть сил закричала:

— Отпусти его! — а после, укусила человека за руку, поскольку мне ничего не оставалось больше сделать. Укусила я его сильно, а потому человек вскрикнул, разжал свои челюсти, отпуская моего брата. В стороне от меня мелькнул белоснежный силуэт. “Дмитрий”, -успела радостно подумать я, но в тот же момент человек отшвырнул меня в сторону дома. Я отлетела спиной к зданию, слишком быстро, чтобы отчётливо осознать это, почувствовала резкую боль в голове и погрузилась в темноту.

***

Мы ехали в BMW молча. Когда я поняла, что передо мной стоял мой родной брат, то моей первой реакцией была совсем не радость, а потому воссоединение семьи получилось не совсем счастливым. Меня будто бы подменили и я кинулась на Маркуса с кулаками, крича, что он бросил меня одну с социопатом и что старшие братья так не поступают.

Сейчас, когда я ехала с ним в машине, мне казалось, будто бы я никогда его не забывала, но ещё вчера я вообще смутно помнила своего брата и понятия не имела о том, что он жив. Я думала, что он погиб таинственным образом, как и мои родители. Множество вопросов крутилось у меня на языке, но я предпочитала молчать о них, по крайней мере сейчас. Я очень боялась вновь утонуть в собственных воспоминаниях на неделю и потому предпочитала получать информацию порционно. Забавно было то, что я рассуждала таким образом, когда ещё месяц назад сгорала от нетерпения и требовала рассказать мне всё и сразу.

За окном мелькали унылые пейзажи: выжженные степи, белоснежные, гладкие стволы деревьев без листвы, высушенные кустарники и трава, даже кактусы куда-то пропали. Мы ехали минут пять, но с тех пор он не сказал ни слова, видимо давая мне время.

— Так что ты здесь делаешь? — наконец-то спросила я.

— Хм, встречный вопрос. Я здесь живу. В этом штате. А сюда приехал по делам.

— Живёшь здесь? В этой дыре?

— Хей, полегче! Здесь всё не так уж и плохо. К тому же, лучшего места для вампира не найти. Ты почти всегда под солнцем и никто не строит невероятных историй у тебя за спиной.

Это было правдой. Вампиры не боялись солнца, как думали многие. Они лишь предпочитали охотиться ночью, поскольку они куда лучше видели в темноте и становились значительно сильнее. Днём они вряд ли отличались чем либо от простого человека, даже их способности проявлялись хуже. Впрочем им всё равно нужно было бесконечно переезжать, поскольку ничто не отменяет того факта, что вампиры стареют намного дольше людей. Впрочем, они не бессмертны, как многие думают. Их регенерация выше человеческой, это было правдой, потому их так тяжело убить. Но для этого не нужен никакой серебряный кол. Любое оружие вполне подойдёт, лишь бы оно было покрупнее, чем пуля. Например можно проткнуть их сердце мечом и эффект будет точно таким же.

Теперь, когда войны прекратились, вампиры почти перестали умирать. Но из-за этого, они очень неохотно обращают кого-то нового в вампира, предпочитая владеть большей территорией самим.

— Молчишь, — вернул он меня к реальности, — Не хочешь обсуждать со мной произошедшее?

— Это ты мне так и не рассказал, почему оставил меня одну.

— Ками, как много ты вообще сейчас помнишь?

— Достаточно.

— Ты помнишь, почему ты покончила