Рид окинул взглядом своих сокамерников. Как и он, они представляли собой жалкие подобия мужчин. Большинство заключенных были измождены до крайности и находились на пороге смерти. Он не понимал, какое удовольствие может получить женщина от такого мужчины, который не то что члена – головы поднять не в силах. Неужели только он считает ситуацию нелепой?

– Похоже, наши товарищи боятся ее: они съеживаются от одного ее взгляда.

– Можно ли их за это винить? Их пугает неизвестность…

Неожиданно тихое бормотание стихло: Люсьен и незнакомка закончили разговор. Черная Вдова взяла светильник из рук охранника и медленно вошла в камеру. Рид сжался. Она приблизилась к первому заключенному, вгляделась в его лицо, а затем перешла к следующему бедолаге.

Когда женщина снова наклонилась, Рид невольно задержал взгляд на вызывающем изгибе ее бедра. Она была небольшого роста и хорошо сложена; даже вдовьи одежды не могли скрыть плавных очертаний ее тела. Будь Рид наполовину или даже на четверть тем мужчиной, каким он был когда-то, он непременно увлекся бы ею. Несмотря на то что он даже не помнил, когда в последний раз был с женщиной, Черная Вдова не вызвала в нем ничего, хоть отдаленно похожего на желание. Но ему стало любопытно. Даже витающий над ним призрак смерти не мог умалить его интереса к этой, так неприлично себя ведущей, женщине.

– Она идет сюда, – прошипел Леклер. – Неужели кто-то из нас привлек ее внимание?

Рид нашел в себе силы хмыкнуть, хотя ребра тут же отозвались болью.

– Надо быть не в своем уме, чтобы захотеть одного из нас. Мы грязные, покалеченные и стоим одной ногой в могиле. Что касается меня, то одна моя нога уже наверняка в могиле, а вторая собирается вот-вот к ней присоединиться.

Рид умолк: длинная тирада совсем вымотала его. Он закрыл глаза, балансируя на грани обморока. Неожиданно нежная рука легонько прикоснулась к его плечу и вернула Рида к действительности. Он медленно открыл глаза, часто моргая от яркого света лампы. Сначала он разглядел одну лишь черноту, окутывающую женщину с головы и до черных сапожек; руки ее были в черных же перчатках.

Она рассматривала его лицо. Хотя вуаль и скрывала черты, но была не в силах спрятать контуров молодого лица. Да зачем же молодой женщине могли понадобиться изможденные мужчины? Он почти физически ощущал, как ее взгляд вонзается в него. Когда она прошла дальше, он с облегчением выдохнул. Но, к его ужасу, осмотрев остальных шестерых заключенных, она вернулась к нему. Люсьен, нетерпеливо ожидавший ее у двери, кашлянул.

– Вы сделали свой выбор, мадам? Вы отвергли всех мужчин, осталась только эта камера. Не следует слишком тянуть время. Начальник может вернуться в любой момент.

Черная Вдова поставила светильник на пол у лица Рида и нагнулась, чтобы всмотреться в его глаза.

– Вы Рид Харвуд? – ее английский был безупречен, в нем не слышалось и намека на акцент.

Рид вздрогнул и отрывисто бросил:

– А кому какое дело?

– Отвечайте на вопрос, – приказала она.

Рид не счел нужным лгать: он ведь уже почти покойник. Ну что еще может с ним приключиться?

– Точно, я Рид Харвуд. А вам что до того?

– Для меня это чрезвычайно важно, милорд.

Женщина выпрямилась и подняла лампу.

– Вот этот подойдет, месье Люсьен.

Рид заметил, что и французский выговор у нее безупречен.

– Вы совершаете ошибку, – заявил он. – Я близок к смерти так, как это только возможно. Никакого удовольствия я вам доставить не сумею.

– Позвольте мне самой судить об этом.

Рид хрипло рассмеялся.

– Я совершенно не в состоянии доставить вам то удовольствие, какое вы непременно потребуете от меня.

Женщина презрительно фыркнула и повернулась к охраннику. Люсьен недоверчиво хмыкнул.

– Вам нужен вот этот! Умоляю вас, мадам, выберите кого-нибудь другого. Вы же видите – он уже не жилец.

– Это единственное возражение? – резко спросила Черная Вдова.

Как истинный галл, охранник флегматично пожал плечами.

– Да мне-то что. Эти люди, – он сделал широкий жест, охватывая им всех шестерых заключенных, – все равно умрут в Замке дьявола.

Черная Вдова извлекла из складок своего платья пухлый кошелек и покачала им перед жадно заблестевшими глазами Люсьена.

– На сей раз я положила немного больше. Неужели я услышу отказ?

Люсьен схватил кошелек и взвесил его в руке.

– Я приму его, и с радостью. Скромный тюремщик не может себе позволить отказываться от подношений. Забирайте этого мужчину и делайте с ним все что хотите. – Его передернуло от отвращения. – Хоть я и не понимаю, какое такое удовольствие можно получить от него. В любом случае он скоро умрет. Так что вы избавите меня от необходимости копать ему могилу.

Рид внимательно прислушивался к их разговору. Может, он чего-то не понимает? Ему в голову не приходила ни одна причина, по которой вдова могла бы выбрать именно его – даже любого из шестерых, если уж на то пошло.

– Позови моих слуг, – приказала женщина.

Привычно выполняя ее требования, Люсьен подошел к двери и сделал знак рукой. В камеру вошли двое мужчин – это были обыкновенные французские крестьяне в грубой одежде и деревянных башмаках-клогах.

– Вот этот, – произнесла Черная Вдова, указывая на Рида. – Действуйте поосторожнее: похоже, он серьезно ранен.

Мужчины склонились над Ридом, и он сжался.

– У меня есть выбор?

– Отнюдь нет, – прошептала она по-английски. – Вы – именно тот, ради кого я пришла сюда. Если хотите жить, не сопротивляйтесь.

Даже если бы Рид был намерен сопротивляться, у него бы ничего не вышло. Однако он охнул от боли, когда слуги вдовы осторожно поставили его на ноги.

– Поберегите его руку, – предупредил доктор Леклер. – Она сломана.

Мгновение вдова молча смотрела на врача, затем кивнула ему.

– Удачи, mon ami! – крикнул Леклер, когда слуги направились к выходу не то неся Рида, не то волоча за его собой.

Должно быть, он потерял сознание, потому что когда очнулся, обнаружил, что лежит в покачивающейся повозке на толстом слое соломы, укрытый теплым одеялом. Солнечный свет уже погас; Рид бездумно уставился на усыпанное звездами небо, гадая, во что же, ради всего святого, он вляпался на этот раз.

Флер Фонтен сняла шляпку и вуаль и тряхнула спутанными блестящими черными локонами. Каждый раз, когда она погружалась в этот водоворот человеческого страдания, что-то внутри нее умирало. Она поблагодарила Бога за то, что смерть пришла к ее мужу так скоро. Никто не заслуживает, чтобы с ним обращались как с животным, чтобы его били – били просто потому, что он аристократ. Более того, никто не заслуживает смерти в Замке дьявола. К сожалению, всех спасти она не могла.