Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дождь стал немного усиливаться, и я прибавил шагу. У светофора я приостановился, пока горел красный, рядом со мной так же остановилась молодая девушка. Я не видел её лица, на ней было светло-коричневое пальто, а в руках чёрный зонтик. Она стояла и тихо напевала какую-то мелодию. Когда загорелся зелёный, она перешла дорогу и скрылась в тёмном переулке. А я, не сходя с места, смотрел ей в след. Когда же смотреть было больше не за кем, я, будто очнувшись ото сна, побрёл куда-то в сторону, даже не переходя дорогу. Кажется, я скучаю по ней. Возможно, даже не по ней, а по браку, какой-никакой семье, определённости, стабильности. Теперь ничего этого больше нет, я снова один. Даже зарабатывать больше нет смысла, все равно нет рядом человека, который будет все это тратить на всякую хрень, которая тебе даром не нужна.
По пути домой я зашёл в магазин за хлебом. Было поздно, в магазине никого не было, кроме скучающей кассирши, которая смотрела что-то в своём телефоне. Я быстро нашёл прилавок с хлебом и стал искать глазами простую буханку в целлофане. Рядом лежали нарезные батоны, хлеб с отрубями, с семечками, булочки с джемом, творогом и даже с курицей, всякие коржи, слойки и кексы, но ни следа обычного белого хлеба. Чёрного, кстати, тоже нет, есть цельнозерновой, что бы это не значило, а просто чёрного нет. Немного нахмурившись, я подошёл к кассирше, с видом полного недоумения так, что даже она, не смотревшая на меня ранее, тут же откинула телефон и уставилась на меня.
— Где хлеб? — спросил я её в лоб.
— Простите? — она явно не имела желания разбираться в моих проблемах. — Там стенд с хлебными изделиями, — и указала на стеллаж, у которого я только что был.
— Мне не нужны хлебные изделия, — я начал повышать тон. — Мне нужен просто хлеб, обычный хлеб в прозрачном пакетике, а не вся эта мишура для фитнеса, где самое искреннее и чистое это пакетик. Хотя и в нем нет никакого смысла, потому что внутри одна хрень!
Молодая девушка смотрела на меня с неподдельным испугом, на её глазах уже начали появляться слезы. Я понял, что она мне ничем не поможет, махнул рукой и побрёл домой.
Я зашёл ещё в четыре магазина, и там тоже не было ни следа обычного хлеба. Где-то говорили: «мы такое не продаём». Да уж, тоже мне достижение! Где-то он просто закончился. Я был расстроен. Уже очень давно я не был так опечален новостью о какой-то мелочи. Я поймал себя на мысли, что веду себя глупо, но почему-то от анализа ситуации и признание её бестолковой чувство грусти не ушло, а даже наоборот усилилось.
Посильнее натянув капюшон на нахмурившийся лоб, я побрёл медленным шагом в сторону дома. Разочарованный этим миром и своей в нём жизнью, я уже не видел свою роль во всем этом. О чём говорить, если я даже обычный хлеб найти не могу, не говоря уже о том, что я потерял жену, которую и вовсе никогда не имел.
Я уже готов был прыгнуть под машину от навалившегося груза жалости к себе, как вдруг увидел прилавок с хлебом. И там были не только хлебные, мать его, изделия, но и простой хлеб, обычный батон в целлофане. Я смотрел на него как зачарованный, в предвкушении покупки. Не отводя взгляд от прилавка, я дёрнул ручку двери, ведущей в магазин, но она мне не поддалась. Тогда я совершенно обозлённый начал дёргать её снова и снова, пока не наткнулся глазами на табличку «закрыто».
— Да пошло оно все! — крикнул я, ударив по ручке двери, и пошёл уверенным шагом домой, растирая ушиб. Теперь уже с концами.
Больше я не заходил в этот магазин. Ни в этот, ни в какой-то подобный. Я снова женился. У меня растёт дочь. Обои моя новая жена переклеила. Теперь вместо витиеватых узоров, так раздражавших меня, у нас красивые ветви деревьев, растущих из пола к самому потолку. И новая мультиварка, ибо старую забрала моя бывшая жена. Все хорошо, спокойно. Я снова счастлив. Только все равно что-то так хлеба хочется.
