от счастья. Подбежал к двери, скрёб её лапами. Никто не открывал. Сын подошёл и открыл. Штиль, не обратив на этом никакого внимания побежал дальше — к двери дома. Но и там ему не открыли. Открыл сын. Штиль влетел в дом, бегал по комнатам, лаял, вилял своим пушистым хвостом, но никто к нему так и не подошёл. Он остановился в коридоре, посмотрел на своего нынешнего хозяина. На его глазах слёзы. Их не скрывал дождь. Его не было. Штиль медленно подошёл к нему и потёрся головой о его ногу. Тот присел и обнял Штиля. «Хозяин, почему ты плачешь? Ведь ты не жил с моим прошлым хозяином. Или ему так жалко меня?»

Штиль вспомнил всё. И как грыз ножки дивана, и как бегал за бабочками, и как лаял на котов, бегавших по забору, вспомнил и лицо хозяина, которое он видел тогда — в последний раз: его седые бороду и усы, морщинистую кожу и голубые глаза. Вспомнил и море. В этот же день, вечером, все четверо направились к тому берегу, где семь лет назад Штиль увидел своё отражение. Неподалёку Штиль заметил какого-то человека со щенком. Но тут его внимание переключилось на другое. Он почуял знакомый запах. Родной. Близкий к нему. Он опустил голову и шевеля ноздрями пошёл по берегу, ведомый этим запахом. След увёл его с песчаного берега на траву. Он смотрел на землю. Дальше следа уходил туда — вглубь. Он начал рыть землю. Запах усилился. Но тут подбежал хозяин и отогнал его. Больше Штиль туда не ходил, хот пару раз вернул свой взгляд на свежевырытую яму, откуда шёл родной запах. Он подошёл к морю. «А ты не изменилось. Всё такое же большое и мокрое». Он лизнул воду. «И солёное». Он посмотрел в воду. Увидел себя. Старого. На мгновение он увидел себя молодого. Щенком. А потом снова — старый пёс. «Разве это я? Когда я успел измениться? Не хочу это видеть». Штиль отошёл к берегу и сел. Теперь он как и Зуя, и его прошлый хозяин смотрел на горизонт, а может куда-то дальше. Как будто ища там что-то, что он раньше найти не мог. «Так вот что они там увидели». Он смотрел. Вспоминая прошлое. Вспоминая хозяина. Вспоминая маму. Вот что это был за запах.

Его нынешний хозяин с женой и ребёнком отошли от него на метров сто. Штиль просидел на берегу минут десять, отошёл в сторону, где лежали валуны, камни, зашёл за один из них, лёг, продолжая смотреть куда-то вдаль, где небо сталкивается с водой, где облака начинают погружаться в море. «Сейчас. Мама» — подумал он.

Прошёл час. Штиль лежал, омываемый морской водой. Его звали. Но он уже ничего не слышал.

«Один»

Воронеж.

Наши дни.

Каждый, а это значит КАЖДЫЙ, и ты тоже, ощущал себя одиноким. Нелюбимым, неуважаемым. Но разве это не сделало тебя сильнее?

«Пасмурный день. Воскресенье. Конец августа. Кольцовский сквер. Я сидел на скамейке и читал Стивена Кинга «Четыре после полуночи». Поражаюсь простотой написания (по крайней мере перевода) у Кинга. Захватывает только так. А вообще я не об этом хотел написать. Сидел я значит и читал, но что-то подутомился и решил перевести взгляд на окружающий меня мир. Напротив меня сидели парень и девушка: общались, обнимались, целовались — были счастливы друг с другом, одним словом. Скажу сразу, не растягивая — хочется такого…Как бы назвать… Общения… Взаимодействия… Отношения к себе и к другому человеку… Наверное так. Сказать честно: женское прикосновение — лучшее, что я когда-либо ощущал. Женское тело — самое идеальное сотворение, которое есть на Земле.

Бывает обнимаешь знакомую, а отпускать не хочется. Так бы и держал — в объятиях. Но увы, я слишком часто ставлю себя на место другого человека и личные границы соблюдаю. Если кратко: моя порядочность мне не даёт этого делать. Хотя очень хочется. Вы бы знали как.

Я много раз слышал от знакомых, что таких как я нет больше нигде. Удивляются: почему я до сих пор один. Сам таким вопросом задаюсь. Если я весь такой хороший, единственный, почему нет той единственной для меня? Что во мне не так? Что я должен сделать?

Искать. Сказал бы я раньше. Но теперь я понял: если заводить роман с любой «вроде нормальной» — хорошего можно не ждать. Не факт, что я ей понравлюсь или она мне в бытовой жизни. Не нужно пытаться специально подкатывать к кому-то, ходить и говорить: вот он я, словно машина с мигалками. Таким всегда дорогу уступают для проезда. Хотя, честно говоря, один раз я уже пожалел, что не познакомился. Самое обидное, что это было в Москве. Станция «Чистые Пруды». Теперь вряд ли увижу её снова… Жаль… Она была прекрасна…

Но искать не нужно. С кем суждено, с тем даже на лайнере в Тихом океане встретитесь. Нужно фокусироваться на себе. На самосовершенствовании. Один. А не одинокий. Одинокий замкнут и ничего не хочет делать, никуда не хочет идти.

Один. Пройдя через боль, станет сильнее.

Поэтому я особо уже не горюю, но иногда загоняюсь. А потом я дальше книгу продолжил читать».

Марк.

2023

«История (не) с целины»

Это был конец августа. Рейс «Москва — Анапа». Меня, к счастью, поставили на купейный вагон. Не новый, конечно — 93-его года выпуска, но неплохой. Кондёр работает и на том спасибо. Это был бы обычный рейс, если бы не одна пассажирка, с которой я разговорился во время трёхчасового перегона.

Что для Вас время? Насколько оно ценно для Вас? Вы же тоже то торопите его, то вцепившись всеми щупальцами Ваших мыслей не хотите отпускать? Вы ждёте чего-то? Чего? Зачем?

И так, пассажирка, точное имя которой я уже не помню, но для удобства будем называть её — Оксана Николаевна. Женщина лет пятидесяти — пятидесяти пяти, что называется, в теле, с тёмно-рыжими короткими волосами. Тот факт, что она вежливая, я понял после пятнадцати минут отъезда от станции, когда Оксана подошла и попросила стакан и чайную ложку:

— Извините, молодой человек, можно попросить у Вас стакан и ложечку чайную?

— Да, конечно.

Разве не приятно, когда к тебе уважительно относятся, не зная тебя? Это одно из лучших качеств, которые могут быть в человеке. Ведь по сути — я никто для неё, но она относится ко мне вежливо.

Я выдал ей стакан с