затем,

Чтоб старика помучить подозреньем,

Возникшим вдруг у мужа твоего?

Олеся Вячеславовна

Нет, дело в том, что все его сомненья,

Возможные, опять же повторюсь,

Могли найти случайно подтвержденья

Лишь в том, что я беременна чуть-чуть.

Шатохин

Прости, я, видно, что-то не расслышал,

Сказала, ты беременна «чуть-чуть»?

Ты, верно, шутишь, так же не бывает.

(про себя)

Нет, надо с этой дурой что-нибудь решать.

Олеся Вячеславовна

Да, я шучу, заняться больше нечем.

Шатохин

Ты смерти, видимо, моей желаешь.

Но погоди, ведь можно предпринять

Известные всем и простые меры,

И этой же проблемы не бывать?

Олеся Вячеславовна

Да не о том я! Вот ведь профессура!

Мой муж уж знает. Два и два сложи.

Ты думаешь, он мне простит такое?

Смотри, покуда я одна останусь,

Тебе придётся содержать меня,

А, зная пассии твоей характер,

Она смекнёт мгновенно, где твоё

Худеет жалованье раза в два.

Шатохин

Ну что ж, желаю счастья вам с детьми

И с мужем, с бабушкой, и с мамой,

И с дедом, и с отцом, и с тётей, дядей,

И с братьями, и с сёстрами. Причём

Тогда здесь я? Ребёнок от меня?

Олеся Вячеславовна

Не знаю точно, но, наверно, твой.

Шатохин

Откуда же уверенность такая?

Олеся Вячеславовна

По срокам та командировка вышла,

В которую ты мужа отослал

В каких-то там могилах ковыряться.

(И как вас не пугает вандализм?)

И если б пара дней, то бог бы с ними,

Неделе бы препятствием не быть,

Но вот два месяца уже увы.

И сколь бы сроки не были неясны,

Врач скажет точно, что произошло

Зачатье в эти временные рамки.

Зачем надолго так послал его?

Чего плохого он тебе наделал?

Шатохин

Бросай-ка ты здесь жертвочкой казаться!

И перестань его превозносить.

Я начинаю мучиться в сомненьях,

Что он специально под меня жену

Подкладывает, и с корыстной целью.

И неизвестно, кто из нас здесь жертва.

Олеся Вячеславовна

Нет, не специально, ты уж мне поверь.

Шатохин

Хотел бы, да не очень-то выходит.

Но всё же повторю я мысль свою:

Давай-ка ты избавишься от плода,

И скажешь, выкидыш произошёл.

Олеся Вячеславовна

Быть может, позже, может быть, не сразу.

Зачем планировать цинично так?

Шатохин

Эх, чёрт, поганое существованье.

Я думал, моего решенья ждёшь,

И рубанул с плеча чужую жизнь.

А это ведь ребёнок, мой ребёнок…

Да, ты права, лишь глупые деянья

Мы совершаем часто впопыхах,

И нет тому ничтожеству прощенья,

Кто ближнему вредит, любой ценой

Желая оберечь комфорт гнилой

Внутри своих обыденных понятий,

Ревниво наблюдая их пределы

От жизни посягательств скороспелых.

Олеся Вячеславовна

Сегодня новость у меня одна,

Однако я предостеречь желаю.

Мой муж хоть молчаливый и не в меру

Покорен всем превратностям судьбы,

Но если вдруг он всё-таки узнает,

Что мы его вот сколько лет уже

Водили за нос, вмиг свирепым станет

И не посмотрит на твои регальи,

И наплюёт на все благодеянья,

Последствия дурные для себя,

И сделает какую-нибудь глупость.

Сам знаешь, что историки – народ,

Помешанный, им только дай причину,

Они мгновенно превратятся в сброд.

Шатохин

Пугать – зря только воздух сотрясать.

Меня сейчас моя жена печалит,

Она срок быстро этот сопоставит,

И не сказать ей тоже ведь нельзя,

Ведь вы нам вроде как семьи друзья.

Олеся Вячеславовна

А это уж и дело не моё,

Однако я советую отсрочить

Ей сообщенье новости такой,

Однако выбор только за тобой.

Сцена 5

(квартира)

Гринберг

Лариса, здравствуй. Ты представь себе,

Кого сегодня довелось мне встретить!

Лариса Александровна

Наверно, говоришь не о работе.

Быть может, вдруг нашёлся старый друг,

И, вероятно, я его не знаю,

Поэтому мне сердца не пытай,

Скажи как есть, а то подумать можно,

Что девку встретил ты одну из тех,

Которые лишь за чиновний статус,

Автомобиль служебный и доход

Вполне способны и семью разрушить,

И выгнать старую жену с детьми,

Не постеснявшись лет прожитых вместе,

Лишив его тем самым и спокойства

В грядущей старости, и чистоты,

Какой бы ни была она, души.

Гринберг

Но ведь бывает и наоборот.

Лариса Александровна

Бывает, да, бывает, тут ты прав.

Тогда уж сам дурак, коль вдруг ввязался

И думает, что он бессмертный бог,

Что рядом с ним в больничной ли палате,

Иль дома, умирающим в кровати,

Увидит и заботу, и любовь,

И человеческое состраданье

От существа, способного лишь слов

Журналов мод усвоить содержанье.

Гринберг

Я признаю, и здесь права ты вновь,

Хоть и внутри осадочек остался,

Как будто мне разводом ты грозишь.

Скорее, профилактику проводишь,

Но уверяю, ты сейчас себе

Волненьем сердце теребишь вотще.

Лариса Александровна

Не знаю я, Семён, лишь ощущаю,

Как только мы сюда перебрались,

Ты отдаляться начал от семьи,

Мы сутками не видимся с тобой.

Я понимаю, есть работа, должность,

Однако мне как и любой жене

Вниманье нужно, не смотри на возраст.

Всё то враньё, с ним не приходит скудость

Эмоций, чувств и страстных побуждений,

Наоборот, становятся ясней

Они без суеты незрелой жизни.

И дочка замуж ведь у нас выходит –

То просто к слову – не такой пример

Хотела б я подать ей на дорогу.

А сын давно уж с нами не живёт.

Ты на работе – вот и вся та жизнь,

Которую веду я день за днём,

И если суждено одним остаться,

То лучше уж вдвоём.

Гринберг

Да, ты права.

Всегда ценил я ясный взгляд на вещи,

Которым обладала ты всю жизнь,

За что, наверное, и полюбил.

Однако отдалились мы от темы,

Я ведь хотел сказать тебе сейчас,

Что встретил старого сегодня друга,

С которым не видался много лет.

Ты знаешь, он профессор и учёный,

Преподаёт, научные труды

Он пишет регулярно, имя сделал,

Чуть как-то академиком не стал.

Лариса Александровна

И что ж не стал, коль он такой светило?

Впервые вижу зависть я в тебе.

Гринберг

Не знаю. То есть был он всё же принят,

Однако не научной, а другой.

Лариса Александровна

Ты не ответил на второй вопрос.

Гринберг

А то вопрос был? Ладно, попытаюсь

Я объяснить, в чём смысл моих речей.

Не зависть это, может, восхищенье,

А, может быть, и тоже не оно.

Я твёрдо на земле стою и знаю,

Что не моё, а в чём я