с неба никто не падал. Поэтому он, короткими перебежками добрался до пустынной остановки. Правда ни через полчаса, ни через два, автобус так и не приехал. А к вечеру перестал работать и телефон…

…шаги отвлекли от воспоминаний. Архангел выглянул из-за колонны и доверительно зашептал:

— Хорошо, что вы пришли.

— Почему? — не понял Костик.

— Вы самые чёткие…

— Какие? — фыркнул Данька. — Праведники что ли? Даже я?

— Особенно ты.

Молодые люди переглянулись.

— Я же тебе говорил!

— Ну ладно, этот! Но ты, посланник небесный, и такое говоришь, — Данька подскочил с пола.

Архангел по-птичьи встряхнул головой и заморгал.

— Кто в раю был, тот в цирке не смеётся. Видел кто штаб охраняет? А тех что штурмует? Другое дело ты.

Костик сглотнул. С этим спорить бесполезно. Взгляд, как у прапорщика перед загрузкой склада.

— Ты чего-нибудь понимаешь? — прошептал он.

— Если мы такие хорошие, пустите нас обоих, — предложил Данька.

— Устав не я писал, — замотал головой архангел. — Один значит один. Решайте скорее.

Он выпрямился и зашагал между колоннами, чеканя шаг.

— Они все такие? Или нам сломанный достался?

Небесный воин замер и резко обернулся, будто услышал. Постоял так и пошёл дальше.

Друзья выдохнули.

— Прорвёмся, братишь, — пообещал Данька. — Мы же не эти.

Костик нахмурился. С этого всегда всё начиналось…

…они сидели в подъезде на подоконнике. На асфальт уже никто не падал. Людям быстро надоела игра в бессмертие. Желания быстро обесценились. Даже власть потеряла свою гламурную притягательность. Трудно запугать даже самого забитого лоха, если его нельзя убить по-настоящему. Но страх остался.

— Люди не бояться не могут, — покачивая ногой, философски выдал Данька. — Природа у нас такая. Перестали неандертальцы бояться диких зверей, и придумали себе бога… а тут такой повод.

— Даже слушать не хочу, — отвернулся Костик и даже отодвинулся в угол широкого подоконника.

— О чём это?

— Ты сейчас скажешь, что толпы паломников уже влезли в чудо-церковь.

Желающих попасть в рай, пройдя алтарные врата, и правда становилось всё больше. Даже ходили слухи, что мест уже не осталось. По улицам бегали одержимые мессии. Все кому не лень провозглашали конец света и цитировали священные писания. Появились те кто считал всё происками дьявола, и те, что не поверили. Телевизор ещё иногда работал показывая наитупейшие шоу с теми, кто якобы побывал у чудо-церкви и вернулся. Они рассказывали жуткие истории про пастухов. Они никого не пускали внутрь. Считали, что людям дарована вечная жизнь без страха смерти и от такого нельзя отказываться.

— Пастухов на всех не хватит, — упрямо заметил Данька.

— Их уже столько же, сколько паломников. Они не могут убить, но могут…

— У паломников тоже получается прорваться. Наши шансы пережить конец света с каждым днём сокращаются!

— Я не хочу, — ещё больше надулся Костик.

— У меня есть корешок в оцеплении, ну которое вокруг расставили, я ему весточку передал, обещал провести.

— На тот свет?

— А этого скоро не будет!..

…удары в дверь чудо-церкви возобновились. Даже задребезжали подсвечники в массивных люстрах.

— Тогда мы не пойдём вообще! — крикнул Данька. — Будем сидеть здесь вечно.

Костя нехотя кивнул. Лучше так, чем уйти одному. После такого предательства и рай станет адом.

— Я это предвидел, — подойдя, гордо сообщил архангел. — Давайте, по-честному. Взвесим ваши грехи!

Он извлёк из-за спины футляр и достал странное приспособление похожее на древние весы. Вместо чаш у них были два цилиндра.

— Суйте руки!

— Нашёл дебилов, — фыркнул Данька. — Это же какой-то развод.

— Почему? — удивился архангел.

— У кого рука перевесит, тот и больше нагрешил?

— Ну… да… но…

— Я же говорю развод. У меня вон дед муху не обидел. Его бабка всю жизнь гоняет. Он не пьёт, не курит, всю зарплату в дом. Всё чинит, рукоделит, блины по выходным печёт. У него уже нимб проклёвывается.

— И что? — совсем запутался небесный воин.

— Так у него кулак, как твоя баш… в общем как голова взрослого человека. Знаешь какая тяжёлая? Она бы наши две вместе взятые перевесила.

Архангел закатил глаза.

— Так дело же не в весе кулака, а в количестве грехов…

— А где гарантия? Инструкция у этих весов есть?

— Что?

— Я так и думал, — отмахнулся Данька. — Ещё варианты есть?..

…они выбрались на опушку леса где-то недалеко от чудо-церкви. По крайней мере, так показывал компас.

— Здесь его и дождёмся. К утру, часов в пять, должен прийти, — прошептал Данька, выглядывая из-за дерева.

Посреди голого поля виднелась лишь маковка колокольни. Остальное скрывал высокий забор с колючей проволокой.

— Страна заборов, — пробормотал Костик.

Периметр патрулировали пастухи. Их из далека было видно по нелепым красным галстукам на шее.

— Говорят, по началу правительство хотело их казнить, а когда мест в раю осталось мало, перешло на их сторону. Другие страны возмущались, но всех несогласных заживо хоронили, в стены там замуровывали, с кораблями топили. А самолёты сбивали на подлётах к нашим границам.

К забору вокруг чудо-церкви уже пристраивали башни, и скоро она должна была превратиться в неприступную крепость.

— Как через неё перелезть?

— Телогрейку набросим.

— Совсем что ли?

— У зэков же получается, братишь? — усмехнулся Данька.

— У тех вон не получилось, — махнул подбородком в сторону крестов Костик.

Поле было утыкано деревянными столбами с распятыми телами.

— Мы не эти!

— С этого всегда неприятности и начинаются, — вздохнул Костик.

— Ты первый дежуришь, — отмахнулся Данька.

Они отошли чуть вглубь леса и скинули туристические рюкзаки. Чтобы их достать пришлось гробануть магазин, но как уверяли проповедники, счёт грехам остановился, когда люди перестали умирать. Этим объяснили почти всё безумие, которое теперь творилось в мире.

Данька быстро развернул спальник, влез в него и даже захрапел. А Костик никак не мог оторвать взгляд от скрытых деревьями крестов. Точнее от распятых на них паломников. Сколько они там висят? Они хотят есть? Конечно, хотят. Несмотря на бессмертие люди продолжали страдать от голода, холода и боли. Их надо снять… но как? Он вздохнул. Снять? Самому бы к ним не присоединяться. Этот вон смелый, подвинул к себе рюкзак, обхватил его и прижал к груди, как детскую игрушку.

— Спокойной ночи, — с ухмылкой бросил Данька.

Костик не ответил. Глупая затея нравилась ему всё меньше и меньше. А если корешок из оцепления не придёт? Ему вообще можно доверять? Может он заманил их сюда, чтобы сдать своим? В лагере пастухов завыли собаки. Надо возвращаться домой. Он оглянулся. Его безумный друг уже сопел, обняв рюкзак.

Оставалось сесть. Костик прислонился спиной к дереву. Собаки — это хорошо! Данька их недолюбливает. Может удастся его убедить. Днём и забор, наверняка, выглядит ещё внушительнее.