– Господин Бередар! Нижайше прошу прощения, но за комнату Вы так и не расплатились… – заискивающе прозвучало с той стороны двери. – Велели зайти позже…

– Вот и зайди позже! – взревел чародей. – Я работаю!

Он в сердцах пнул табурет, стоявший рядом. Тот с громким стуком врезался в стену, взметнув облачко пыли. По коридору раздались торопливые удаляющиеся шаги трактирщика.

– Будь ты неладен! – “напутствовал” его Бередар.

Послышался вскрик и шум падения, будто кто-то оступился на лестнице. Чародей удовлетворённо кивнул и снова повернулся к младенцу.

– Продолжим, – вздохнул он почти грустно. – Мне надо исследовать, как устроен живой организм. Изнутри, понимаешь?

Девочка, разумеется, молчала. Только взгляд перевела на серебряный нож, приставленный к груди.

Бередар усилил давление на рукоять. Из-под лезвия заструилась кровь.

– Господин магистр! – послышалось из-за двери. – Срочное дело! Вам донесение!

Тот застонал.

– Сговорились вы все, что ли?

Нож в очередной раз был отложен в сторону, порез – на этот раз глубокий – снова затянулся под действием заклинания.

– Что стряслось? – неприязненно спросил Бередар, распахивая дверь.

– Письмо! – стоящий перед дверью мальчишка лет двенадцати протянул конверт, запечатанный большой сургучной пломбой.

– Подождать не могло? – хмыкнул чародей.

Мальчишка молча повернул конверт другой стороной. Бередар узнал руну, начертанную на пергаменте, и буквально вырвал письмо из рук.

– Молодец, – скупо похвалил он гонца. – Держи.

В воздухе блеснула серебряная монета. Мальчишка поклонился.

– Ответа ждать?

– Нет, – чародей, оттолкнув гонца, бесцеремонно захлопнул дверь прямо перед его носом, развернулся, взмахнув полами мантии, и зашагал в комнату.

Содержимое письма он примерно представлял, но всё-таки разломал печать и извлёк потрёпанный лист, покрытый рунами.

– Значит, они меня всё ж выследили, – пробормотал Бередар через минуту, комкая пергамент и швыряя его в очаг. – Хотел бы знать, как… И почему мне надо в Визенгерн1?!

Он точными, экономными движениями сложил все свои инструменты в дорожный мешок, каждый – на своё место. Бросил взгляд на девочку… сорвал с себя мантию и укутал её.

– Возьму тебя с собой, – решил он. – Быть может, у тебя есть будущее. Своя судьба. Раз уж только за сегодня ты трижды разминулась со смертью.

Девочка молчала.

Чародей распахнул дверь и чуть не снёс мальчишку-гонца, который по-прежнему ожидал тут.

– Чего тебе ещё?

– Когда я шёл сюда, в конце улицы встретил двоих стражников. Они искали, в которой таверне остановился чародей. Лучше Вам выйти с чёрного хода.

– Снова молодец, – кивнул Бередар, вручая пареньку ещё одну серебряную монету, поменьше.

– Визенгерн, да? Мне же никому не следует рассказывать, что я услышал? – мальчишка снова протянул руку.

– Никому, – подтвердил его догадку чародей, вонзая в грудь узкий стилет, невесть откуда взявшийся в ладони.

Мальчишка покачнулся, издав булькающий звук, и упал. На губах показалась кровь.

Бередар перетащил гонца в комнату, попутно обшарив карманы. Единственным найденным богатством оказались две серебряные монеты, которые он же недавно и передал пареньку. Теперь монеты вернулись к прежнему хозяину.

– Тебе-то деньги ни к чему уже, – пробормотал чародей.

Он тщательно запер дверь и двинулся по лестнице к чёрному ходу: идея улизнуть из таверны незаметно была весьма кстати.

Трёхмесячная девочка, укутанная в порядком истрёпанную походную мантию мага Ордена Огня, молчала.

Под ногами расстилался изумрудно-зелёный ковёр из трав. Прогретый южным солнцем, он до одурения пах чабрецом, шалфеем и ещё невесть какими травами, терпкими и душистыми.

Бередар сидел на земле, прислонившись спиной к старому вязу, и мрачно, из-под полуопущенных век, наблюдал за ученицей.

– Точнее! Сосредоточься! Спину прямо! – звучали ворчливые наставления.

Лоб чародея был нахмуренным, в глазах застыло раздражение. Атакующие заклинания у девушки получалось из рук вон плохо. Из двух десятков растущих на поляне деревьев магической стрелой было обожжено только одно, и то – скорее случайно. Когда чары вдруг, по неизвестной причине, удались, несказанно изумились все: и наставник, и ученица, и даже сороки, сердито бранящиеся на бесцеремонных людишек из ветвей. Излишне говорить, что повторить удачный опыт не получилось.

– Я устала и есть хочу, – наконец выдохлась девушка.

– Еду надо заслужить, – назидательно поднял палец Бередар.

– Я так скоро с ног свалюсь! – запротестовала ученица.

Чародей махнул рукой, мол, ешь, но тут же снова нахмурился:

– Дерзкая стала! С наставником спорит. Надо было тебя тогда, ещё в младенчестве, извести, – он хмыкнул. – Во имя науки.

– Ну не извёл же, – ещё более ехидно ответила девушка, развязывая дорожный мешок и извлекая оттуда солидный шмат хлеба и варёное яйцо. – Жалей теперь.

– Жалею иногда, – подтвердил Бередар, пожав плечами, словно говоря: “ну, что уж теперь делать”.

Он покривил душой. Сначала, первые несколько дней, он и вправду не вполне понимал, отчего не только сохранил купленному за четыре монеты ребёнку жизнь, но и отказался от своих исследовательских планов. “Сегодня неохота”, – с удивлением, не раз ловил он мысль, хотя ленивым себя никогда не считал.

И откладывал удовлетворение своих научных интересов “на завтра”.

Но потом девочка просто очаровала Бередара своим поведением. Она никогда не кричала, даже если оставалась без еды на целые сутки. Не мешала ему спать, не отвлекала, когда он читал какие-нибудь мудрёные свитки. Не требовала к себе никакого внимания, кроме случаев, когда надо было поменять тряпки, но и в испачканном лежала совершенно тихо.

Чародей сам не заметил, как начал с ней разговаривать, словно… ну, словно с обычным ребёнком. Но то, что перед ним ребёнок как раз необычный, он осознал почти сразу. Виданное ли для малышки дело – никогда, ни при каких обстоятельствах, голод ли, холод ли, – не плакать?!

А она не плакала. Молчала.

С тех пор прошло четырнадцать лет. И за все эти годы Бередар ни разу не пожалел, что сохранил девочке жизнь, что предпочёл таскать её всюду с собой, вместо того, чтобы отдать в приют в Визенгерне или любом другом городе, и что взялся обучать её основам чародейства, когда обнаружил в ней магический дар.