— Ты должен познакомить меня с ней! — сказала она строго.

— Когда ни будь! Возможно! — весело отвечал молодой человек, пряча деньги в карман.

Видимо почувствовав, что за ним наблюдают, он искоса взглянул на Минори и совсем по-дружески подмигнул ей. Кавамура смутилась, она суетливо принялась собирать свои вещи, кое-как запихнула ноутбук в свою безразмерную сумку и выскочила из кафетерия на улицу. Выходя, она услыхала, как молодой человек спросил у своей родственницы:

— Кто это?

— Понятия не имею! По-моему, какая-то журналистка. Всё время чего-то печатает!

На парковку перед кафетерием один за другим подъезжали мотоциклисты, Кавамура ускорила шаг. «Байкерская банда!» — подумала она. По всей видимости юный племянник хозяйки был одним из её членов. Понаблюдать за ними ей было бы очень интересно, но инстинкт самосохранения советовал ей срочно возвращаться в гостиницу. И самое главное Кавамура с ужасом ощущала, что щёки её горят, она не могла позволить себе, чтобы эти юнцы видели её взрослую тётку, краснеющую словно старшеклассница от взглядов какого-то, пусть и довольно привлекательного парня. Она приложила руку к щеке, щека её горела. «Что со мной?!» — думала Кавамура с удивлением.

В гостиницу она вернулась раньше обычного. Попробовала писать, но дело не шло, Минори захлопнула ноут и спустилась в холл гостиницы на ужин. К несчастью для неё она была совершенно не голодна. Весь день она пила кофе, перекусывала и проголодаться просто не успела. Поковыряв вилкой еду, она вернулась к себе, опять попыталась писать и снова безуспешно. В конце концов она решила пройтись. В Саппоро наступил поздний вечер, машин становилось меньше с каждой минутой, кутаясь в свою лёгкую куртку и ёжась каждую секунду на пронизывающим ветру Минори пошла по почти пустой улице, где навстречу ей попадались лишь редкие прохожие. Кавамура представила себе оживлённые на протяжении всей ночи улицы центрального Токио. То, что она видела вокруг себя сейчас было совершенно непохоже на то, к чему она успела привыкнуть за десять лет жизни в столице. Минори сделала большой круг и когда уже думала, что сейчас увидит ярко освещённое двухэтажное здание своей маленькой гостиницы, оказалась в совершенно незнакомом ей месте. Три больших многоквартирных дома, недавней постройки образовывали что-то вроде иероглифа тори, во внутреннем дворе располагалась детская площадка, на парковке стояло несколько автомобилей. «У них здесь гораздо проще с местом!» — подумала Минори, вспоминая свою токийскую квартиру. Под самым фонарём она заметила чёрный мотоцикл, показавшийся ей знакомым. Присмотревшись, Минори разглядела колеблющиеся тени рядом с детской горкой. Она и сама не знала, что на неё нашло, но она, стараясь двигаться бесшумно, подкралась поближе и укрылась в тени с другой стороны извилистой пластиковой трубы, которой заканчивался спуск с горки. Хотя она и не видела влюблённую парочку, здесь она могла отчётливо слышать каждое слово.

— Ах! — застонала девушка, — поцелуй меня ещё Такаши! Я такая испорченная!

— Вы очень милая сенсей! — отвечал мужской голос.

До ушей Минори достиг звук поцелуя. «Сенсей?!» — поразилась она. Кавамура ощутила, как пылают её щёки.

— Мы не должны этого делать, Такаши! — жалобно проговорила женщина, теперь Кавамура представила её себе как молодую женщину — преподавателя лет двадцати пяти.

— Дурочка моя! — отвечал ей парень.

«Это точно племянник хозяйки кафе!» — подумала Минори. Ей стало понятно почему молодой человек не торопится познакомить тётю со своей девушкой.

— Ах! Не трогай меня там!

— Ты уверена?

— Ах! Нет! Трогай! У тебя такие нежные пальцы!

Женщина сдавленно застонала.

— Такаши, мне уже пора идти! Я сказала мужу, что пойду в круглосуточный! Он скоро начнёт беспокоиться! — задыхаясь шептала она.

— Я отпущу тебя если ты меня приласкаешь! — нагло отвечал парень.

— Ты такой жестокий! — проговорила женщина с придыханием.

Шорох одежды, звук расстёгиваемой молнии, вслед за этим слуха Минори достигли чмокающие звуки, Кавамура невольно сунула руку себе под юбку и с удивлением ощутила, что возбуждена. Такого раньше с ней никогда не случалось.

— Ты такая классная, Хилари! Ты так здорово это делаешь! — шептал парень, его дыхание стало прерывистым и тяжёлым.

Примерно через пять минут он глухо застонал, Кавамура закусила губу, она впервые ласкала себя. Женщина тяжело дышала.

— Почему, когда ты такой грубый, я так возбуждаюсь?! — прошептала она с обидой.

— Ты проглотила? — осведомился парень.

— Дурак!

Кавамура услышала звук поцелуя.

— Я люблю тебя, Такаши! Не бросай меня! Ты ведь не бросишь меня? — горячо зашептала женщина.

— Вы такая страстная, сенсей! — отвечал парень, в голосе его Кавамуре почудилась издёвка.

— Я обещаю, что не брошу Вас! Но взамен Вам нужно быть поласковее с моими корешами!

— Что?! Ты не можешь так поступить! — в ужасе почти прокричала женщина.

— Значит каждый день трахаться со своим мужем у тебя не считается изменой? — насмешливо проговорил парень.

— Ты что ревнуешь? Дурачок! — голос женщины стал ласковым.

— Не трогай меня!

— Глупый! Я же говорила тебе, мы давно уже не спим вместе! Я люблю только тебя! Только тебя одного!

Снова звук поцелуя.

— Такаши! Такаши мне нужно бежать! Не знаю, что я ему скажу!

— Хилари, насчёт того, что я сказал, это не правда! Я бы никогда так не поступил с тобой! — тихо сказал парень.

— Я знаю! — она тихо засмеялась.

— Увидимся в школе, сенсей!

Из своего укрытия Минори увидела, как какая-то женщина, кутаясь в плащ поспешила к подъезду и скоро скрылась внутри дома. Кавамуре показалось, что женщина молодая и стройная, в темноте её грудь показалась ей довольно крупной. «Красавица!» — подумала Минори. Парень смотрел вслед своей возлюбленной пока она не скрылась за дверями подъезда. Чиркнула зажигалка, Такаши затянулся, Кавамура слышала, как он с шумом выпустил воздух из лёгких.

— Ну что понравилось? Получила удовольствие? — неожиданно спросил он и Кавамура осознала, что это он обращается к ней.

Она похолодела, сжалась, забилась под трубу горки, постаравшись стать как можно незаметней. Парень усмехнулся, он прошёл мимо места, где так нелепо пряталась Минори. Через минуту мотоцикл унёс его в темноту. Кавамура осталась одна, наконец