чем ожидалось. «Конечно, хочу». Хочу, а про «буду» ничего не было. Мальчик нервничал. Обычно Таня отличалась конкретикой. Найти ещё товарищей или ехать с Таней вдвоём? Поедет ли она без толпы приятелей и знакомых? Мальчик никогда не был хорошим организатором такого и не умел вдохновлять людей. Ему нравилось подать идею, одну голую идею, и всё. Например, старому знакомому, и этот человек собирает всех остальных, сразу находится маршрут, люди, припасы. Ты к этому привыкаешь, а Таня… Таня нравилась ему. Она была хорошим товарищем. В ней не было идеальной красоты, на которую молятся со страниц соцсетей и блогов. Ему нравится в ней это. Греет её тепло и вдохновляет обаяние, уверенность. А ещё в ней было то самое. Та загадка и тяга к загадкам. Особый глазик, который следил, чуял странное, тянулся к секретам.

Мальчик позвонил Тане. Чего уже тянуть.

– Алло, да, конечно, едем. Я посмотрю ещё. Что смущает? Да какое-то знаешь… у меня предчувствие…

У неё предчувствие? У него тоже было предчувствие. Предупреждало, тянуло тянуло тянуло, звало за железку, на север от железки, на битые асфальты на севере.

– Что там?

– Ничего, Таня. Я не понял. Там нет ничего, вот и хочется взглянуть, вдруг что-то пропустили. Место неприятное, нелюдимое, тихое, безлюдное, пустое, заброшенное, просто прокатиться одно удовольствие. И знаешь… там странно. Поехали, Таня, соглашайся! Поехали поехали поехали.

*

Вещи паковали вместе. Всё происходило как-то нервозно и смешно. Таня хихикала, мальчик был горд и рад, предвкушение накатывало, давало волнение. Волнение, дрожь, тремор под кожей, вибрацию проводов нервов. Когда мы перестаём различать предвкушение и предчувствие?

Таня кладёт к себе бутерброд, термос берёт мальчик.

В электричку садились вдвоём, группа должна была встретить их в Малине. Ребята ехали где-то тут же, в этом поезде, садиться на одной станции было неудобно тем, кто живёт в разных концах мегаполиса. Таня и мальчик завтракали в поезде, солнышко заливало вагон через мутные окна, бабульки из областной зоны все, как одна, дремали с полуулыбками Моны Лизы. По вагону носят газеты, пластырь, рабочие перчатки для дачи, мороженое и конфеты «Гулливер». Какие большие конфеты! Вовсе не те, что были в детстве мальчика. Таня берёт четыре «Гулливера», а мальчик два мороженых – себе и Тане. Рядом с другом мальчику было приятно и уютно. Часть его ещё продолжала спать, было ранее утро, как для него – так очень раннее. По лёгким опухлостям на Танином лице он понял, что и она вчера уснула тогда, когда получилось. Вчера они перезванивались до поздней ночи, обсуждали детали, волновались, какое-то беспокойство не давало уснуть. Велопоездка и всё, что тут такого? В прошлом было их очень много у обоих. Таня так вообще путешественник со стажем, она обкатала всю Европу, все замки, мало-мальски интересные исторические объекты, всё лежало по папочкам в её ноутбуке, заснятое на цифровик, а потом на смартфон, когда цифровиками в турпоездках перестали пользоваться. Мальчик видел все эти фотки много раз, с завистью перелистывал, мечтал о такой жизни, ему не хватало денег для таких поездок, а очень хотелось. Зато он объездил на велосипеде все пригороды вокруг мегаполиса, в котором жил. Он много раз переезжал, менял город, среду общения, работу. Возил с собой маму, которая родила его поздно и нуждалась в уходе и заботе мальчика. Сам он вырос в маленьком приморском городке, у подножия небольшой скалы, всё детство провёл, лазая по её нагретым и коварным бокам. Он считал, что тоже повидал и прожил, они сошлись на любви к путешествиям, тайной любви друг к другу и на страсти к необычным пустым местам.

*

На платформе поискали своих приятелей, те нашлись крайне быстро. Песками или обычной дорогой? Обычной. Настроения вкручивать в пыли не было. Набрали воды в ручье, заехали в магазин и вперёд. Пол дня колесили вокруг гранитных карьеров. Солнце светило, хотелось купаться, купальники никто не взял. Мальчик и Таня пару раз окунаются в маленькое потайное рыбацкое озерцо, спрятанное в лесочке под Гранитным. А в самом Гранитном перерыв на обед, в магазине жэдэ-станции вкусное мороженое неведомого сорта. Такое можно встретить только где-то в пригороде, мегаполис похожего им не подарит. Облизать пальцы и ехать. Снова карьеры, леса-бродвеи, озёра и красивая извивающаяся в полях реченька, на севере вдалеке сизые тучи вместе с солнцем, отчаянно жёлтые травы, среди них тёмные изумрудные кусты. Запутанные порожки на речке. Несколько карьеров затоплены. Гранитный завод засыпал всё камнем и грохотал среди леса, странный и нелепый тут, среди лесов и оврагов. Фрукты на приветливых и дружелюбных деревьях почти сами прыгали им в рот, дома такого нет, этот день проникает внутрь счастьем и начинает растекаться секундами в памяти, укладывается там мягким котом.

А потом другая сторона. Она набросилась, когда пересекли железку, она покатилась старым асфальтом вглубь леса. Здесь всё другое. Всё всё всё. Иные цвета, иной воздух, иной гул проводов. Будто это место находится в другом времени или в другом пространстве. Будто оно иначе старится. Птиц не слышно. Слышен ровный приятный шум ветра, похожий на гудение флейты сякухати вдали. Таня улыбается, она вдыхает другую сторону мира, поглощает через маленькие ноздри на симпатичном носике аромат, глубоко вдыхает, впитывает в себя, в кровь, вбирает всю его душу, превращается в достопримечательность этого мира, другой стороны и странного времени.

Когда они пересекли железку, солнце перевалила хорошо за полдень и порыжело. Вот появляются лёгкие дымчатые тени, обволакивают углы и острости, сглаживают шероховатости. После железки велосипед катит очень резво, рельеф здесь был плоский, будто не было за железкой холмов и углублений. Вот возникает чувство попадания в другую страну, когда турист выходит из самолёта, затем из аэропорта, садится в такси и оказывается уже в другой стране, с другим цветом листьев, неба и асфальта, за тысячи километров от дома. Только здесь нет этих тысяч, всего ничего-то. А ощущение такое есть, оно было навязчивым, его заметили все в группе, стали говорить тише. Слушали ветер, катили.

*

Туча налетает слева, когда они едут на север. Чёрное небо голубиного оттенка посмотрело сверху и накрыло. Рванул ветер и затих, тёплые мягкие ладошки воды шлёпнули по плечам, лицу, запястьям, рванули о землю, земля издала шум «жжжжж», шуршание-жужжание воды о землю, асфальт выпустил аромат пыли, животных, травы и камней. Вот уже лупит дождь и через несколько секунд замирает, туча становится бледной, исчезает. Резкий красно-золотистый луч солнца струной небесных арф с почти слышимым звоном гармоний прорезает лес и дорогу