крепко хватается за край простыни и излюбленного серого одеяла с невыветренным запахом отбеливателя. Её книга о звёздах с громким стуком падает на пол, а многочисленные листы рассыпаются по комнате три на четыре метра, и, заметив это, Лидия тянется за прочитанной от корки до корки энциклопедии, но растерянно вздрагивает, когда след худощавого парня с бледной кожей, чёрной копной волос и тонкими фалангами пальцев – как там говорят? – «простывает»?

У Стилс крутит живот, и она сгибается чуть ли не пополам, слыша утробное урчание желудка. Три и четверть дня она выпихивает еду из палаты-камеры, всё так же любезно принесённую пожилой сиделкой. Не в силах заставить себя съесть и ложки холодной овсяной каши, девушка вливает в себя доверху залитый стакан воды и укладывается в постель за полночь, забываясь на пару часов в подозрительной тишине её личных три на четыре метра и не настораживаясь на вкрадчивые, почти неслышные голоса в стенах сознания.

звёздочки

На седьмой день Лидия проводит диагональную полосу в углу стены, перечёркивая шесть вертикальных – ей это кажется забавным, и она чувствует себя заключённым, что, отчасти, этим и является. Девушка встряхивает копну рыжих волос и уверенно идёт по коридорам дома Эйкена, как только подменщик второй смены открывает прозрачную дверь с толстым стеклом её палаты-камеры. Она уже может без замешательства находиться в большом холле среди других пациентов психиатрической клиники. Знает, как отводить взгляд, не обращать внимания и слушать только собственное неразумное сознание. Этого ей хватит, чтобы здесь выжить, – помимо белых листов бумаги и детских сказок о звёздах.

Лидия больше не боится подсаживаться к девушке с зелёными волосами за шахматный стол и сыграть партийку-другую. Она натягивает невзрачную улыбку и расставляет белые фигурки в два ряда, первой начиная ход. Радостно вскакивает и ликует, когда её ферзь объявляет чёрному королю соперницы мат, предвещающий о неминуемой потере одной из шахматных фигур. И Стилс уходит с победной улыбкой на лице, не оглядываясь на единственного достойного партнёра этой больницы, уверенно шагая вперёд.

Парень, сидящий за маленьким кофейным столиком на полу, не умеет играть в лото, и Лидия понимает это. Она подсаживается к нему и нерешительно берёт маленький бочонок с номером «24», ставя его на стол поодаль от поля для игры. Достаёт из мешочка бочонок за бочонком, расставляя их на поверхности в форме незатейливой пятиконечной звезды. Встряхивает волосами и понимает, что правила игры в лото заключаются не в этом, поэтому мило улыбается парнишке напротив и ретируется вглубь холла, где, по её мнению, занятий было ещё больше.

Лидия Стилс свыклась с весельем пациентов дома Эйкена, более того – сама пристрастилась. Ей уже не казались абсурдными прятки, салки и классики, нарисованные посреди комнаты с большими окнами, но и думать, чтобы принять участие, она не могла – ещё не ужилась в роли психически больной девицы с замашками сказочницы-астролога, потому что сама не определилась, что ей ближе: невероятные теории о звёздах, что не раз она думала о полёте в космос, или чудесные истории сказок, где мир казался на таким уж серым и банальным, которым она считала его сейчас.

Девушке опять неспокойно, она чувствует себя неуютно, неудобно, словно в центре внимания. Но сколько она ни оборачивается назад, взгляды остальных понуро опущены и прикованы к занятиям, в которые они были вовлечены с двенадцати часов утра, когда только-только медленно стали открывать палаты и созывать на ранний обед. Стилс не понимает, почему её тяготит такое ощущение, но она сразу же лишается всяких догадок, когда встречается со взглядом карих глаз, обладатель которых с интересом смотрит на неё из-за большой колонны у второго выхода из холла.

И Лидии становится ещё более не по себе, тогда она и решает подойти к парню, что уже седьмой день не упускает момента взглянуть на неё, напугать своим поведением и заставить вжаться в серые простыни, смотря в темноту, когда отключается последний светильник в стенах длинного коридора, и забывая, что такое сон.

Но он скрывается за дверью второго входа и молодая банши за ним не погонится: ей нельзя расхаживать по территории больницы.

звёздочки

Лидия Стилс не в первый раз вздрагивает от любого шороха в её палате-камере и испуганно смотрит по сторонам, в попытке найти что-то. Или кого-то. Обычно, она никого не обнаруживает в углах своей комнаты, на полу под скрипучей кроватью или в маленькой прикроватной тумбочке, которую она в спешке открывает, опрокидывая стопку исписанных листов, но сегодня не как обычно. И она чувствует это всей душой и телом.

Девушка отводит рыжие волосы назад, что так своевольно прилипли к её лицу, и всматривается в толстое стекло её палаты-камеры. Тусклый свет мигающей лампочки в коридоре позволяет ей видеть очертания человека по ту сторону комнаты. И Лидия узнаёт в нём того странного парня, что всё так же приветливо машет рукой. Тяготит ли её, что он опять здесь? Определённо.

Стилс вдыхает и соприкасается ступнями с холодным кафелем психпалаты, осторожно ступая к стеклу и заинтригованно смотря в карие глаза незнакомого. Осознанно откидывает дырчатое одеяло в сторону, которое ещё три дня назад никогда бы не покинула, и поправляет лёгкую серую кофту на плечах, закутываясь в тонкой материи. Она проводит пальцами по стеклу с дюжиной царапин, всматриваясь в очертания медленно удаляющегося человека.

Шумно выдыхает и паникует, в сознании возникают тысячи вопросов, а ответ на них уходит по коридору, сворачивая направо. Лидия опирается обеими руками о прозрачную преграду и дышит на стекло, тонкими линиями вырисовывая «do not go away»*. Он её не слышит, и девушка молится в подсознании, чтобы он хотя бы обернулся. Ещё раз. Ей страшно. Как бы сердцем она не хотела признавать, но ей до одури страшно здесь не первый день. Всё кажется заброшенным сном, который не хотел заканчиваться.

Стилс слабо ударяет кулачком по стеклу, привлекая внимание – его внимание. Думает, что поможет, но как только видит фигуру, скрывающуюся в стенах дома Эйкена, Лидия яростно набрасывается на преграду и кричит в охрипших полголоса. Бродит руками по стеклу, стучит, выискивает слабое место, будто от одного хилого удара девушки оно должно бесшумно посыпаться. Она в отчаянии толкает ногой дверь, что та со скрипом отворяется, запуская прохладу здания внутрь палаты-камеры. И Лидия понимает: дверь была не заперта.

Парня, что минутами назад скрылся за поворотом, она хочет увидеть ещё. И в мыслях банши плюёт на запрет прогулок по территории дома, медленным, но уверенным шагом продвигается по предполагаемому маршруту неизвестного и отряхивает ладони от побелки, налипшей от прикосновений к стенам. Его не видно и